Американский левый политолог о мифах и реалиях тибета

Автор: ·

Американский левый политолог о мифах и реалиях тибета

Кроме кровавого ландшафта религиозных распрей, существует неповторимый опыт единения и внутреннего умиротворения с высшим началом, что обещает любая религия. Особенно это относится к буддизму. В полной противоположности к нетерпимой дикости вторых религий, буддизм не фанатичен и не догматичен – так, по крайней мере, утверждают его последователи.

Для многих из них буддизм является кроме того не теологию, а медитативное и познавательное учение, призванное создавать и усиливать внутреннюю гармонию и наставлять на путь истины.

Для лам и помещиков

Кроме кровавого ландшафта религиозных распрей, существует неповторимый опыт единения и внутреннего умиротворения с высшим началом, что обещает любая религия. Особенно это относится к буддизму. В полной противоположности к нетерпимой дикости вторых религий, буддизм не фанатичен и не догматичен – так, по крайней мере, утверждают его последователи.

Для многих из них буддизм является кроме того не теологию, а медитативное и познавательное учение, призванное создавать и усиливать внутреннюю гармонию и наставлять на путь истины. В общем случае, духовное сосредоточение устремляется не только на себя, но и на благополучие вторых. Любой пробует преодолеть эгоистические импульсы и добиться более глубокого понимания собственной связи с миром людей и вещей. «Социально вовлеченный буддизм» старается сочетать личное освобождение с важным социальным действием, во имя построения просвещенного общества.

Исторический взор, однако, открывает тот факт, что многие формы буддизма не были свободны от доктринального фанатизма, и от ожесточённых эксплуататорских практик, характерных для других религий. В Шри-Ланке существует легендарная и практически святая история о триумфальных сражениях, каковые вели буддистские короли прошлых времен. в течении ХХ столетия буддисты яростно и жестоко вести войну между собой и с не буддистами – в Таиланде, Бирме, Корее, Индии и в других местах.

В Шри-Ланке вооруженные столкновения между буддистами-сингалезами и индуистами-тамилами унесли многие жизни с обеих сторон. Во второй половине 90-ых годов двадцатого века Госдепартамент США опубликовал перечень из тридцати самые жестоких и страшных группировок экстремистов. Добрая половина из них – религиозные группы, в особенности мусульманские, иудейские и буддистские.

В Южной Корее во второй половине 80-ых годов двадцатого века тысячи монахов-буддистов ордена Чогуэ дрались друг против друга с применением кулаков, камней, бейсбольных бит и зажигательных бомб. Сражения длились по целым семь дней. Монахи бились за контроль над орденом, самым громадным в Южной Корее, с годовым бюджетом в $9,2 миллиона, с многомиллионной собственностью в мире и правами назначения 1700 монахов на разные должности.

В потасовках был нанесен ущерб главным буддистским святыням и десятки монахов были ранены, а также важные. Публичное вывод южнокорейцев осуждало обе фракции, считая, что кто бы не взял верх, все равно орден будет помогать заинтересованностям богатых верующих, их автомобилям и дорогим домам.

Как и в других религиях, ссоры между разными буддистскими сектами довольно часто разжигаются материальными заинтересованностями, личными антипатиями и коррупцией фаворитов. К примеру, в Нагано, Япония, в респектабельном комплексе храмов Дзенкоя, являвшимся домом для буддистских сект более 1400 лет, разразилась «ужасная битва» между главным священником Коматсу и Тачу – группой храмов, номинально подчиненных главному священнику.

Монахи Тачу обвинили Коматсу в продаже письменных и художественных работ от имени храма для личной пользы. Их кроме этого раздражало нередкое появление главного священника в обществе дам. Коматсу, со своей стороны, собирался изолировать и наказать критически настроенных к нему монахов.

Конфликт длился 5 лет и перекинулся в судебные инстанции.

Ну а что с тибетским буддизмом? Не есть ли он исключением? И какое общество он создал?

Многие буддисты утверждают, что до китайского вторжения во второй половине 50-ых годов двадцатого века, ветхий Тибет являлся духовно-ориентированным королевством, свободным от эгоизма, коррупции и пустого материализма, захлестнувших современное индустриализированное общество. Западные СМИ, путеводители, голливудские фильмы и литературные произведения изображают тибетскую теократию как настоящий Шангри-Ла.

Сам Далай-лама заявлял, что «проникающее влияние буддизма» в Тибете «создало общество, загружённое в гармонию и мир. Мы наслаждаемся полнотой и свободой судьбы».

Но изучение истории Тибета рисует пара иную картину. «Религиозный конфликт был распространенным явлением в ветхом Тибете» — пишет один западный приверженец буддизма. «У большинства историков принято создавать благообразный образ тибетских их последователей и лам, живущих совместно во обоюдной терпимости и хорошей воле. В конечном итоге, обстановка была совсем другой. Ветхий Тибет куда больше был похожим Европу времен религиозных контрреформации и войн».

В тринадцатом веке, император Кубла Хан создал первого Главного Ламу, назначив его председательствовать над всеми вторыми ламами, как папа над епископами. Пара столетий спустя армия китайского императора была отправлена в Тибет, чтобы оказать помощь Главному Ламе – амбициозному человеку 25 лет отроду, давшему себе потом титул Далай (океан) Лама, правителя всего Тибета.

Две его прошлые «инкарнации» в качестве ламы были ретроактивно признаны за его предшественниками, так, перевоплотив первого Далай Ламу в третьего Далай Ламу. Данный первый (либо третий) Далай-лама захватил монастыри, не принадлежавшие его секте, и стёр с лица земли буддистские письмена, каковые высказывали несогласие с его претензиями на святость.

Далай-лама, пришедший ему на смену, сибаритствовал, имел множество любовниц, устраивал пышные празднества в обществе друзей и по большому счету, вел себя не подобающим для собственного большого сана образом. За это он был убит собственными священниками. В течение 170 лет, не обращая внимания на признанный священный статус, пятеро Далай Лам были убиты представителями высшего духовенства либо собственными придворными.

Сотнями лет соперничающие буддистские секты в Тибете устраивали ожесточённые столкновения и бессчётные казни. В первой половине 60-ых годов семнадцатого века при пятом Далай Ламе разразилось восстание в провинции Цанг – цитадели соперничающей секты Кагу, во главе с главным ламой по имени Кармапа. Пятый Далай-лама призвал к решительным действиям против восставших, направив монгольскую армию, дабы стереть с лица земли мужчин, детей и женщин «подобно яйцам, разбивающимся о камни… Меньше, сотрите в пух и прах все их следы, кроме того их имена».

В первой половине 90-ых годов восемнадцатого века многие монастыри Кагу были конфискованы, а их монахи были насильственно обращены в секту Гелуг (секта Далай Ламы). Школа Гелуг, узнаваемая кроме этого под именем «Желтые шляпы», не хотела проявлять терпимость к вторым буддистским сектам. Классические молитвы секты содержали такие слова:

«Благословен ты, о, ожесточённый всевышний учения Желтой шляпы, обращающий в пыль великие существа, простых людей и высших сановников, каковые загрязняют и портят учение Гелуг». Воспоминания тибетского генерала, жившего в восемнадцатом веке, содержат описания борьбы между буддистскими сектами – такой же кровавой и безжалостной, как и все другие религиозные конфликты. Эта мрачная история остается незамеченной сегодняшними последователями тибетского буддизма на Западе.

Религии прочно связаны не только с насилием, вместе с тем и с экономической эксплуатацией. Довольно часто как раз экономическая эксплуатация обуславливает принуждение. Так было и с тибетской теократией. До 1959 года, в то время, когда Тибет возглавлял последний Далай-лама, большинство плодородных земель была организована в поместья и обрабатывалась крепостными.

Эти поместья принадлежали представителям двух социальных групп: богатым состоятельным ламам и землевладельцам. Кроме того создатель, симпатизирующий ветхому порядку, признаёт, что «львиная часть недвижимости принадлежала монастырям, обладавшим большими достатками». Главное сокровище аккумулировалось «при помощи активного участия в торговле, коммерции и ростовщичестве».

Монастырь Дрепанг был одним из наибольших землевладений в мире, включая в себя 185 поместий, 25000 рабов, 300 огромных пастбищ и 16000 пастухов. Достаток монастырей пребывало в распоряжении маленького числа высших лам. Простые монахи в основном жили робко и не имели доступа к великому достатку.

Сам же Далай-лама «жил во дворце Потала из 1000 этажей и 14 комнат».

Светские фавориты также не бедствовали. Хорошим примером есть главноком тибетской армией, член кабинета Далай Ламы, что обладал 4000 кв. километров крепостных и 3500 земли.

Ветхий Тибет был идеализирован некоторыми западными восторженными поклонниками, и представлен как «нация, которой не требовалось полиции, поскольку её люди добровольно выполняли законы кармы». В действительности в Тибете существовала опытная армия, не смотря на то, что и маленькая, проходившая службу в основном в качестве жандармерии для землевладельцев, поддерживая для них порядок, защищая их собственность и преследуя сбежавших невольников.

Тибетские мальчики в большинстве случаев забирались из крестьянских семей и продавались в монастыри, где их готовили в монахи. Появлявшись раз в монастыре, они оставались привязаны к нему на всю оставшуюся судьбу. Монах Таши-Церинг информирует, что крестьянские дети в большинстве случаев подвергались в монастырях сексуальным надругательствам.

Сам он много раз подвергался изнасилованиям, начиная с 9 лет. Монастыри подписывали детей на пожизненную работу в качестве домашней прислуги, солдат и танцоров.

В ветхом Тибете существовало маленькое число фермеров, что-то наподобие свободного крестьянства, и, быть может, ещё 10000 людей, составлявших «средний класс» — семьи коммерсантов, мелких торговцев и держателей магазинов. Тысячи остальных были нищими. Кроме этого существовали рабы – в большинстве случаев домашняя прислуга, не имевшая никакой собственности. Их дети рождались обреченными на рабство. Большая часть сельского населения составляли крепостные. С ними обращались чуть лучше, нежели с рабами.

Они не получали никакого образования и не имели доступа к медицинской помощи. Они были пожизненно привязаны к работе на земле, принадлежащей помещику либо монастырю – безвозмездно ремонтировали хозяйские дома, перевозили урожай и собирали дрова. От них кроме этого требовалось предоставлять рабочий транспортные услуги и скот. Их хозяева диктовали им, какие конкретно культуры выращивать и каких животных разводить.

Они не могли жениться без разрешения помещика либо ламы. Их возможно было разлучить с семьей, в случае если помещику требовалось сдать их в наем для работы в удаленных местах.

Как и при совокупности наемного труда, в отличие от рабства, хозяева не несли никакой ответственности за содержание крепостных и не имели прямого интереса в выживании собственного крепостного, хотя бы для сохранения дорогой собственности. Крепостные должны были поддерживать собственное существование самостоятельно.

Но, как и при рабовладельческой совокупности, они были привязаны к своим хозяевам, обеспечивая им постоянную рабсилу, которая не имела возможности ни организоваться, ни бастовать, ни вольно уйти к второму хозяину. Хозяева наслаждались преимуществами обеих совокупностей.

Одна 22-летняя дама, сама беглая крепостная, информировала: «Хорошенькие крепостные девушки обыкновенно брались хозяином в качестве домашней прислуги и употреблялись по хозяйской прихоти. Они были легко рабынями без всяких прав». Дабы пойти куда-либо, крепостным требовалось разрешение. Помещики имели право ловить тех, кто пробовал сбежать.

Один 24-летний беглец приветствовал китайское вторжение как «освобождение». Он свидетельствовал, что при крепостничестве он подвергался постоянным издевательствам, мёрз и недоедал. По окончании третьей неудавшейся попытки бежать он был бессердечно избит людьми помещика, , пока кровь не отправилась у него ртом и носом.

После этого они вылили алкоголь и соду на его раны, чтобы усилить боль.

Крепостные облагались налогом на женитьбу, рождение каждого ребёнка и на каждую смерть участника семьи. Они платили налог на посадку дерева в собственном дворе и на содержание животных. Были налоги на религиозные праздничные дни, публичные танцы и игру на барабанах, налогом облагалось кроме того заключение в под стражу и освобождение из неё. Те, кто не имел возможности отыскать работу, платили налог за то, что были безработными, а если они отправлялись в другую деревню в отыскивании работы, то платили налог на проезд.

В случае если люди не могли платить, монастыри одалживали им деньги под 20-50%. Время от времени долги переходили в наследство от отца к сыну, от деда к внуку. Задолжники, бывшие не в состоянии расплатиться по своим обязательствам, рисковали быть реализованными в рабство.

Религиозные религиозные учения опирались на классовый порядок. Бедным и угнетаемым внушалось, что они сами навлекли на себя собственные несчастья, поскольку грешили в прошлых судьбах. Исходя из этого они обязаны были согласиться со своим неприятным жребием в жизни нынешней и принять его как кармическое возмездие, живя надеждой на улучшение собственной судьбы в будущих инкарнациях.

Богатые и сильные разглядывали собственную успешную судьбу в качестве приза за заслуги в прошедшей и нынешней судьбе.

Тибетские крепостные не всегда хотели мириться с ролью кармических жертв, виновных в собственном угнетенном положении. Как мы видели, кое-какие бежали; другие сопротивлялись открыто, обычно подвергаясь за это жёстким наказаниям. В феодальном Тибете пытки и нанесение увечий – включая выкалывание глаз, вырывание языка, отрывание конечностей – были любимыми видами наказаний, использовавшимися к ворам и к беглым либо строптивым крепостным.

Путешествуя по Тибету в 1960-х годах, Стюарт и Рома Гердер забрали интервью у бывшего крепостного, Церефа Ванг Туэя, похитившего двух овец, принадлежавших монастырю. За данный проступок ему оторвали глаза и покалечили руку так, что он не смог больше её применять. Он растолковал, что прекратил быть буддистом: «В то время, когда святой Лама приказал им ослепить меня, я поразмыслил, что в религии нет ничего хорошего».

Так как лишение судьбы противоречило буддистскому учению, некоторых преступников подвергали сильному бичеванию, а после этого «оставляли Всевышнему» мёрзнуть на ночь до смерти. «Поразительно сходство между средневековой Европой и Тибетом» — заключает Том Грюнфельд в собственной книге о Тибете.

Во второй половине 50-ых годов двадцатого века Анна Луиза Стронг посетила выставку пыточного оборудования, употреблявшегося тибетскими властителями. В том месте были наручники всех размеров, включая маленькие для детей, инструменты для отрезания носов и ушей, ломки подрезания и рук сухожилий ног. Были приспособления для тёплого клеймления, специальные устройства и кнуты для потрошения. На выставке были представлены свидетельства и фотографии жертв, подвергшихся ослеплению, покалеченных либо лишенных конечностей за кражу.

Одному пастуху хозяин должен был уплатить компенсацию в пшенице и юанях, но выплачивать отказался. Тогда пастух забрал у хозяина корову. За это ему отрубили руки.

Второму скотоводу, противившемуся, дабы у него забрали жену и отдали её помещику, поломали руки. Были представлены фотографии коммунистических активистов с отрезанными носами и порванными губами, и дамы, которую вначале изнасиловали, а после этого отрезали ей шнобель.

Как бы нам не хотелось верить в обратное, но феодально-религиозный Тибет был вечно далек от того романтизированного Шангри-Ла, которым очертя голову восхищаются западные прозелиты буддизма.

Секуляризация против духовности

Китайские коммунисты пришли в Тибет в первой половине 50-ых годов XX века. По заключенному контракту стране была предоставлена значительная автономия под управлением Далай-ламы. К Китаю перешли армейский внешняя политика и контроль Тибета. Китайцы кроме этого настояли на проведении некоторых социальных преобразований, таких как сокращение ссудного процента, строительство дорог и больниц.

Не проводилось никакой конфискации помещичьей и монастырской собственности, а землевладельцы продолжали благополучно помыкать собственными крестьянами. Китайцы относились с громадным уважением к религии и тибетской культуре.

в течении столетий китайские вторжения в Тибет случались много раз. Но в этом случае ламы и тибетские помещики были возмущены тем, что пришедшие китайцы были коммунистами. Они опасались, что с течением времени коммунисты начнут навязывать тибетскому обществу собственные коллективистские принципы и эгалитарные нормы.

В 1956-57 годах вооруженные тибетские банды стали нападать на конвои Народно-освободительной Армии Китая. Вспыхнуло восстание, приобретшее широкую помощь ЦРУ, включая военную подготовку восставших, лагеря в Непале и бессчётные воздушные мосты. Но, не обращая внимания на активную помощь США, к восстанию не удалось подключить широкие веса тибетцев и в конечном счете оно завершилось провалом.

Не обращая внимания на все неточности и перегибы китайцев по окончании 1959 года, они ликвидировали рабство и крепостническую совокупность бесплатного труда. Они отменили многие грабительские налоги, запустили программы занятости и быстро сократили нищету и безработицу в Тибете. Они создали светские школы, сломав, так, образовательную монополию монастырей.

Они кроме этого выстроили водопровод и совершили электричество в Лхасе.

Генрих Харрер (позднее стало известно, что он был сержаном в СС) написал бестселлер про собственные тибетские впечатления, на базе которого был поставлен популярный голливудский фильм. Он поведал, что тибетцы, сопротивлявшиеся китайцам, «были в основном из среды знати, полузнати и лам; их подвергли наказаниям, вынудив делать нечистые и трудные работы, такие как строительство мостов и прокладка дорог. Их ещё больше унизили, вынудив убирать город перед приездом туристов».

Они кроме этого были вынуждены жить в лагере, изначально предназначенном для бродяг и нищих – все эти факты Харрер разглядывает как абсолютные свидетельства страшной природы китайской оккупации.

К 1961 году власти Китая экспроприировали лам и землевладения помещиков. Они распределили тысячи акров почвы между безземельными крестьянами и мелкими фермерами, реорганизовав их в много коммун. Отобранные у знати стада домашних животных были перевоплощены в коллективную собственность бедных пастухов.

Были улучшены породы скота, введены новые сорта овощей и злаков, улучшены совокупности орошения, что стало причиной повышению продуктивности сельского хозяйства.

Многие крестьяне остались религиозными, как и прежде, но монахи, которых ещё детьми записали в религиозные ордена, сейчас имели возможность покинуть монастыри, и тысячи монахов, в особенности молодых, не замедлили воспользоваться собственной свободой. Оставшиеся служители культа жили на скромные дополнительные доходы и правительственные стипендии от работ на свадьбах, похоронах и т.д.

Далай-лама и его младший брат и советник Тендзин Хоегуал утверждали, что «более 1.2 миллиона тибетцев погибли в следствии китайской оккупации». Официальная перепись населения 1953 года – за 6 лет до начала применения властями Китая твёрдых мер – зафиксировала все население Тибета в размере 1 миллиона 274 тысяч людей. Вторая перепись говорит о 2-х миллионах обитателей Тибета.

В случае если китайцы убили 1.2 миллиона человек в начале 1960-х, то получается, что целый Тибет должен был бы обезлюдить, превратившись в одно громадное кладбище. Но никаких свидетельств наличия лагерей смерти либо массовых захоронений в Тибете в это время не существует. Немногочисленные китайские вооруженные силы в Тибете легко физически не могли окружить и стереть с лица земли так много народу, даже если бы они посвящали этому всё собственное время.

Власти Китая утверждают, что им удалось положить конец телесным наказаниям, применению ампутаций и изувечения для наказания преступников. Однако, тибетские изгнанники обвиняли самих китайцев в жестокостях. Китайские власти признавали «неточности», особенно идеальные во время 1966-76 годов на протяжении культурной революции, в то время, когда преследование за верования достигли большого уровня, как в Китае, так и в Тибете.

По окончании восстания во второй половине пятидесятых годов тысячи тибетцев были заключены в колонии. Были определенные перегибы и на протяжении коллективизации – Громадного Скачка – с тяжёлыми последствиями для производства продовольствия. В конце 1970-х Китай начал ослаблять контроль и «пробовал исправить ущерб, нанесенный в прошлые два десятилетия».

В первой половине 80-ых годов двадцатого века китайское правительство инициировало реформы, каковые должны были дать Тибету громадную степень самоуправления. Тибетцам было разрешено развивать частный сектор в сельском хозяйстве, было восстановлено сообщение с внешним миром – тибетцы смогли вольно навещать родственников в Непале и Индии.

Ламы начали разъезжать по Китаю и за его пределами, посещая общины тибетских изгнанников за рубежом, восстанавливая монастыри в Тибете и возобновляя буддизм.

В 2007 году тибетский буддизм обширно практикуется в Китае и терпимо воспринимается официальными властями. другие формы и Религиозное паломничество отправления культа разрешены, не смотря на то, что и не без определенных ограничений. Все монахи обязаны подписать обещание лояльного отношения к власти – обязательство не применять собственный религиозный статус для подрывной деятельности.

Распространение фотографий Далай-ламы признано незаконным.

В 1990-х годах случился процесс миграции в Тибет громадного количества представителей этнической группы Хань (составляющей 95% населения Китая). На улицах Лхасы и Шигатсе заметны следы присутствия Хань. Китайцы руководят фабриками, обладают мелкими бизнесами и магазинами. Китайские кадры в Тибете часто разглядывают местное население как отсталое и ленивое, нуждающееся в развитии экономики и в «патриотическом воспитании».

В девяностых многие работники тибетского правительства и администрации были заподозрены в националистических симпатиях и вычищены со собственных рабочих мест. Кое-какие тибетцы подверглись арестам, принудительным работам и заключению за сепаратистскую и «подрывную» деятельность.

Тибетская история, религия и культура мало преподаются в школах. Учебные материалы, переведенные на тибетский язык, касаются по большей части культуры и китайской истории. Китайские меры регулирования рождаемости разрешают тибетским семьям иметь не более трёх детей, тогда как подобное ограничение для семей Хан по всему Китаю – один либо два ребёнка.

В случае если тибетская семья превышает лимит, «лишние» дети смогут быть лишены национальной помощи – медицинских одолжений, помощи и образования в приобретении жилья. Такие санкции налагаются нерегулярно, варьируясь от района к району. Нужно подчернуть, что до китайского вторжения никакие из перечисленных социальных благ по большому счету не были дешёвы тибетцам.

Для помещиков и богатых лам коммунистическая интервенция была ужасным несчастьем. Солидная их часть иммигрировала заграницу, включая и самого Далай-ламу, которому бежать помогло ЦРУ. Кое-какие к собственному великому кошмару поняли, что им придется самим получать себе на судьбу. Многим, однако, удалось избежать данной печальной участи.

В течение 1960-х годов тибетское эмигрантское сообщество приобретало $1.7 миллиона в год от ЦРУ, в соответствии с документам, опубликованным государственным департаментом во второй половине 90-ых годов двадцатого века. По окончании опубликования этого факта, организация Далай-ламы сама согласилась, что приобретала миллионы долларов от ЦРУ в 1960-е года на засылку вооруженных формирований в Тибет для подрыва маоистской революции. Далай-лама каждый год приобретал $186000. Индийская разведка кроме этого финансировала его и других тибетских изгнанников.

Далай-лама отказался ответить, трудились ли он и его братья на ЦРУ либо нет. ЦРУ кроме этого не комментировало эти факты.

В 1995 году газета «NewsObserver of Raleigh» из Северной Калифорнии дала разворот с цветной фотографией Далай-ламы в объятиях реакционного республиканского сенатора Джесси Хелмса, под заголовком «Буддист очаровывает храбреца религиозных правых».

В апреле 1999-го года, вместе с Маргарет Тэтчер, Папой Иоанном Павлом вторым и Дж. Бушем отцом, Далай-лама призвал правительство Великобитании высвободить Августо Пиночета, бывшего фашистского диктатора Чили и ветхого клиента ЦРУ, посетившего тогда Англию. Далай-лама просил, дабы Пиночета не высылали в Испанию, где он должен был предстать перед судом за правонарушения против человечности.

В 21-м веке США финансируют тибетское подполье уже не через ЦРУ, а при помощи более глубокоуважаемой организации – National Endowment for Democracy. Конгресс каждый год выделяет $2 миллиона тибетцам в Индии, и дополнительные миллионы на «демократическую деятельность» в тибетской эмиграции. Кроме этого, Далай-лама лично приобретал деньги от Джорджа Сороса.

Перевод с сокращениями Ильи Иоффе

Случайная запись:

Мифы и религии в античности (рассказывает филолог Николай Гринцер)


Статьи по теме:

Метки: