Гостайна переводчика последнего императора китая пу и

Автор: ·

Гостайна переводчика последнего императора китая пу и

В прошлую среду, 8 октября, в Хабаровске создан комитет по подготовке и сохранению наследия к празднованию 100-летия Георгия Пермякова (24 ноября 1917 — 2005) — востоковеда и хабаровского краеведа, переводчика последнего китайского императора Пу И — пребывавшего в советском плену с 1945 по 1950 годы. В публичный комитет вошли краеведы, эмигранты, журналисты и издатели.

Уроки рисования

В данный же сутки, в краевой столице, в Арт-подвальчике по ул. Муравьева-Амурского, 17, открылась выставка «Пять лет с императором Пу И», где представлены настоящие картинки из личного архива Георгия Пермякова. Правильнее это отдельные страницы иллюстрированного словаря китайского языка, что он сам составлял и рисовал, начиная с 17 лет.

Другими словами, картинкам уже ровно 80 лет! Имеется работы и тут вторых авторов, с которыми по работе было нужно сталкиваться переводчику Пермякову.

Так, один из участников императорской семьи Пу И в 1945 году, в то время, когда все они пребывали в плену в Хабаровске, отозвался на предложение Пермякова сделать иллюстрированный этнографический словарь Китая (одной из обстоятельств таковой занятости военнопленных было отвлечение от мыслей о суициде, не смотря на то, что у Пу И такая попытка в Хабаровске была).

Рисовали словарь пять лет, столько, сколько император с семьей и сопровождавший его маленький императорский двор был в Хабаровске, до выдачи их Китаю. К примеру, Жунь Ци — супруг третьей сестры Пу И — императрицы Вань Жун — сделал много бытовых зарисовок из китайской судьбы.

В архиве Пермякова сохранилось и пара тетрадей, каковые он делал под запись по рассказам Пу И и его брата Пу Цзе (часть из них, к примеру биография Пу И, записанная Пермяковым, была доставлена лично главе стране Сталину в 1945 году). Но самой полезной частью из документов Пермякова являются очерки о Китае, написанные собственноручно Пу И, и им же проиллюстрированные. Но откуда у Пермякова дар к языкам?

Где он его выучил?

Его кликали Еголи

Папа Пермякова был золотопромышленником. По окончании революции в Российской Федерации, подвергшись преследованиям, уехал вместе с семьей в Китай.

Семья Пермяковых из четырех человек выехала из буферного страны — Дальневосточной Республики (ДВР), из Никольск-Уссурийского, где и родится Георгий — в Северный Китай в первой половине 20-ых годов двадцатого века. Сперва жили в Тяньцзине, позже, с 1927 года, в Харбине.

— Папа имел дар к языкам от природы, — говорит дочь прямая и Георгия Пермякова наследница Алла Сумская. — Уже в 4 года он общался с китайскими детьми прямо на улице, в Китае. Исходя из этого восточный язык для него был практически как родной. Он ходил в китайскую школу, в том месте его кликали Еголи, поскольку китайцы имя Георгий выговорить не могли.

С 15 лет Георгий Пермяков начал учить еще и японский язык. Он весьма интересовался культурой Дальнего Востока, не только российского.

— Еще он рисовал. А по требованию матери шесть лет играл на скрипке, позже правда закинул, — продолжает его дочь. — Игрался хорошо на пианино. Но вычислял: нужно заниматься одним делом, дабы достигнуть успеха. Закончил китайский факультет Восточного университета в Пекине. Прекрасно владел английским, а всего шестью зарубежными языками.

Был лингвистом, переводчиком высшей категории японского и китайского.
Не обращая внимания на собственную одаренность, повторял, что нужно еще иметь и «свинцовую попу». Исходя из этого поднимался в 5 утра, и ежедневно занимался физическими упражнениями, и лишь позже садился трудиться — допоздна. Он сказал: «У меня не было ни одного выходного за всю жизнь».

Китайский всевышний

По словам Анны Сумской, работа отца на советскую власть началась также в Китае. Так оказалось, что он ходил в библиотеку советского Генерального консульства в Харбине, просматривал в том месте газеты на русском. Его увидели.

Задали вопрос: «Вы понимаете китайский?» Он робко ответил: «Я китайский всевышний!» И его экзаменаторы стали его учениками.

— Во второй половине 30-ых годов двадцатого века он стал сотрудником Генерального консульства СССР в Харбине, позже учителем, — говорит его дочь Алла Сумская. — Ему поручали сложные, засекреченные переводы. А в 1945 году, МИД его пригласил в Хабаровск. Он начал работать с пленными генералами, а позже его привлекли и для работы с императором Пу И.

Через год Пермякова желали перевести от императора, но Пу И настоял, дабы переводчика покинули, поскольку был ему практически как приятель.

Сам Пермяков вспоминал: «За пять лет работы в органах я был переводчиком на нескольких громких процессах: семеновский (1946 г.), токийский (1946-48 гг.) и хабаровский бактериологический (1949 г.). Неполных пять лет — с декабря 1945-го по август 1950-го я трудился учителем и переводчиком русского последнего китайского императора Пу И. записи и Наблюдения тех лет легли в базу книги «Император Пу И: Пять лет совместно». Это произведение было размещено в тихоокеанском альманахе «Предел» в 2003 году во Владивостоке, но отдельной книгой не издавалось.

Дядя Жора — Потиргаз

Георгий Пермяков — полностью так и опоздал реализовать собственный писательский талант. Его первая повесть под псевдонимом Г. Ланин «светло синий тарантул» — о деятельности «Главурана», одна из самым раритетных. Из заявленного тиража в 90 тыс. экземпляров, напечатана была только четверть завода в Амурском книжном издательстве (Благовещенск) во второй половине 50-ых годов XX века.
Вторая — «Красная маска» (о деятельности и шпионах НИАЛа — НИИ алмазов) — сперва публиковалась в газетах «Юный дальневосточник» (Хабаровск) и «Амурский комсомолец» (Благовещенск) в 1957-58 годах. Но в этот самый момент, не обошлось без цензуры.

В публикации «Молодого дальневосточника», из-за резкой критики, редакция сократила финиш и покинула открытый финал повести (большой интернациональный разведчик майор Бэл, по кличке «Кровавый пес», сбежал!) И лишь в 1963-м вышло продолжение, уже отдельной книгой — «Остров алмазов».

Создатель весьма гордился, что благодаря его рассказам, каковые публиковались в газете, увеличивался ее тираж. И думал, что в праве носить кличку — Дядя Жора — Потиргаз — повышатель тиража газеты.

Вся гостайна

Как записано в перечне советской цензуры «Запрещенные книги литературоведов и русских писателей 1917-1991»: возможная обстоятельство изъятия «светло синий тарантула» — разглашение национальных секретов, создатель повествует «о деятельности «Главурана», отыскивании урановых руд и добыче сырья для атомной промышленности и военных целей, разоблачении японских шпионов, способах работы сотрудников КГБ.

Действительно, кто просматривал шпионские книги Пермякова, вряд ли имел возможность поразмыслить, что упомянутые им учреждения существовали в действительности. Да и большая часть расследовательских способов, обрисовываемых Пермяковым, в то время — из области фантастики! Вымышленные и храбрецы, и химические вещества, и устройства, а также города (разве что Вилюйск проскочил).

Прозаик и публицистики отдела журнала и редактор очерка «Дальний Восток» Виктор Ремизовский уже в предисловию переизданной книги «светло синий Тарантул» в 2013 году в издательстве «Престиж Бук» пишет: «Фантастом Пермяков стал невольно». Из-за подписки о неразглашении «человек переполнен информацией, но должен был молчать…», и тогда-то он (тут Ремизовский цитирует уже Пермякова) и «сориентировал себя на детективы и фантастику, но не вписался в партийно-писательский коллектив…» Вот вам и вся гостайна!

Пермяков очень ревниво относился к замечаниям редакторов, встречая в штыки любую реплику. В одной из собственных архивных папок, названной «Садизм» и разосланной многим привычным, он вспоминал с обидой: «Bс. H. Иванов и я — Г. Пермяков — ходили в его писателей журнал и Союз Хабаровска приблизительно с 194… В том месте были бездари и дарованья. Из-за войны, 1941-45, образованье малое.

На пятницах нас громили, чуть не до расстрела. Особенно садизмила Шестачиха (Юлия Шестакова)».

публицист и Историк Владимир Иванов-Ардашев поведал, что с Георгием Пермяковым они жили рядом, практически через три дома, но продолжительное время не могли встретиться (Пермяков не принимал!), но стали переписываться — отправлять друг другу письма по почте. Время от времени отправитель Пермяков их кроме того не заклеивал, видно ужас в нем сидел еще со сталинских времен. Так прошло три года!

Позже вышла книга «Эхо русского зарубежья», куда вошла часть переписки, а сами письма сданы в Хабаровский краевой государственный архив (фонд Р22-04).

— Уже при встрече, он меня сходу определил, не смотря на то, что и сообщил: «Не обожаю бородатых!» — подмечает прямоту характера в Пермякове Владимир Иванов-Ардашев. — А я его тогда задал вопрос: Знал ли он писателя-фантаста Альфреда Хейдока, что вести войну на стороне белых в Гражданскую войну, позже бежал в Китай, и одно время жил в Харбине? Пермяков радостно отыскал в памяти: «А, это тот, что с бородой! в один раз пришел к нам к себе домой, я в то время, когда его заметил — испугался, по причине того, что не обожаю бородатых и… козлов…» — то ли пошутил, то ли сообщил действительно хозяин дома.

Ни званий, ни призов

Георгий Пермяков владел энциклопедическими знаниями и, как вспоминали в отделении альянса писателей СССР, какою-то тайной. Как говорила Анна Павловна Пермякова, ее супруг имел звание, что-то наподобие полковника МВД. Но выяснилось это не верно.

Он не имел по большому счету ничего.

Уже на выставке «Пять лет с императором Пу И» редактор Виктор Ремизовский заявил: «Я считаю, что это тот человек, что недополучил признательность общества за собственный труд!»
К Георгию Пермякову он ходил кроме того на уроки китайского языка, в школу№62 в Хабаровске. А его знакомство с Георгием Георгиевичем началось также с переписки, и лишь через полгода он пригласил его к себе домой. Завязалась дружба.

— Я не забываю, как Георгий Георгиевич приехал уже к нам к себе, к себе домой, — вспоминает Виктор Ремизовский. — Была холодрыга, ранняя весна, но Пермяков зашел к нам в одном костюме. Моя супруга расстаралась, накормила его фаршированной щукой, он был доволен. И позже продолжительно еще вспоминал о щуке и передавал приветы супруге.

По словам Виктора Ремизовского, Пермяков был вправду автор, но в Альянс писателей СССР его так и не приняли.

— Я появился в Харбине (ударение на последний слог, так «фирменно» произносят как раз эмигранты. — Прим. авт.), в 1935 году, но с Георгием Пермяковым познакомился в Хабаровске в первой половине 90-ых годов двадцатого века, — говорит русский харбинец — эмигрант, сейчас хабаровчанин Сергей Кунцевич. — Мы вспоминали, «гуляли» по Харбину. Я пологаю, что многие китайцы не знают так китайский язык, как знал его Пермяков.

По словам Сергея Кунцевича, на протяжении двоевластия в Китае, в 1945 году, Пермяков, кстати, был заместителя начальника штаба обороны Харбина, но никаких призов у него за это не было.
— Военную пенсию ему также не прописали, у него выяснилось всего 7 лет трудового стажа (он писал в КГБ, но оттуда пришел ответ, что он был добровольцем), и званий воинских не было никаких, — продолжает Кунцевич. — А по выписке из министерства иностранных дел, он всего 1,5 года трудился в советском Генконсульстве в Харбине, на ул. Яоцзин, 22. И лишь тогдашний губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев выписал ему персональную доплату, к 80-летию, во второй половине 90-ых годов двадцатого века.

Так он робко и жил.

Тетради памяти двух стран

— Через три года будет столетие отца — Георгия Пермякова, у нас сохранилась большое количество его документов и рукописей, — говорит дочь Алла Сумская. — Имеется очерки о Китае императорского брата Пу Цзе в 2-х толстых тетрадях и зарисовки о последнем японском губернаторе префектуры Карафуто Южного Сахалина (части территории острова с 1905 года до аннексии Южного Сахалина СССР в 1945 году) Осио Тоцу в 5-ти тетрадях.

Она утвержает, что сейчас нужен переводчик с хорошего ветхо-китайского [система записи вэньянь, отменена в Китае по окончании студенческого перемещения 4 мая 1919 года. — Прим. авт.] на современный китайский [система байхуа — Прим. авт.].

— Требуется совсем особое чутье переводчика, дабы обнаружить в каждом случае самое успешное соответствие, — продолжает она. -. Это тот случай, в то время, когда у одного иероглифа может быт большое количество значений. К тому же, это должен быть человек увлеченный, которому все было бы весьма интересно. Но пока таких я не знаю…

Думается, наследие Георгия Пермякова не только направляться перевести на китайский, а позже и на русский, но и достойно издать. Это отечественная история. Тем более, что с Китаем у нас сейчас самые хорошие отношения, как в политическом, так и в экономическом замыслах.

Нужно отыскать в памяти и не меньше славную историю начало дружбы двух стран.

Константин Пронякин

Случайная запись:

Пуи -история последнего императора Китая и его пребывания в советском лагере


Статьи по теме:

Метки: