Тень китайской угрозы. демографический и военный аспекты

Автор: ·

Тень китайской угрозы. демографический и военный аспекты

Их больше миллиарда! Они заполонят всё, погубят Россию, удушат её в собственных объятиях!

Сейчас, в то время, когда Российская Федерация, поссорившись с Западом, разворачивается на Восток и умышленно сближается с Китаем, подобные предостережения звучат всё чаще и чаще.

Под знаком китайской угрозы начиналось отечественное детство. не забываю, как в мамином школьном песеннике мне попались строки «Русский с китайцем братья навек!», и мама растолковала, из-за чего сейчас это не верно, поведав про остров Даманский и про оскорбительные выходки хунвейбинов, которых отучили показывать обнажённый зад России, лишь вывесив на отечественном берегу Амура портреты Мао.

«Хорошее утро, дорогие советские товарищи, временно живущие на китайской территории!» — про такое начало трудового дня в Приморье, оглашаемом репродукторами из-за близкого предела, говорила учительница на уроках географии.

Первый осмотр в военкомате мы проходили, в то время, когда разгорелся китайско-вьетнамский конфликт, либо, как шутили тогдашние острословы, Первая Социалистическая (по аналогии с Первой Империалистической 1914–18 гг.) война. Сидя в очереди между кабинетами хирурга и окулиста, я в мыслях подсчитывал, сколько миллионов воинов смогут призвать китайцы и на какое количество больше дивизий, чем тридцать восемь лет назад Вермахт, они против нас готовы двинуть. Брата провожали служить на китайскую границу, на станцию Учарал, как на потенциальную линию фронта.

Ожидание войны с Китаем витало в воздухе. Мы мурлыкали «Вальс китайских парашютистов» на популярный мотив Паулса — «лица жёлтые над городом кружатся…» Мы говорили футурологические анекдоты: «На китайско-финской границе всё тихо» либо «Из-за чего на громадной жёлтой карте осталось мелкое красное пятнышко?

Вследствие того что азербайджанцы до сих пор в Москве Центральный рынок удерживают». Как видим, юмор получался достаточно мрачный — астрономическая численность отечественных восточных соседей довлела над умами, заставляя делать пессимистические прогнозы.

Сейчас о войне речи нет, но ужас перед китайцами остался. То и дело приходится слышать, что они уже заселили отечественный Дальний Восток, непременно займут всю Сибирь и в любом случае подомнут под себя Россию как беззащитного сателлита. Кроме того экономическое сближение с КНР приводит к.

Нужно осознать, до какой степени оправдан ужас перед Жёлтым Миллиардом. какое количество в нём трезвой оценки обстановки и какое количество иррациональной фобии. Что в конечном итоге является феноменомкитайской угрозы?

Самая выпуклая грань неприятности — демографическая. В русской Азии живёт чуть ли 30 миллионов людей, в Китае — практически 1 миллиард 400 миллионов. Пропорция вправду выглядит устрашающе.

Но нужно знать, что тысячу лет назад китайский численный перевес был ещё более большим.

Население империи Сун оценивается в 100 миллионов человек, а количество русичей (не в Сибири, само собой разумеется, в Сибири нас тогда и в помине не было, а на всей территории нынешней РФ) вряд ли превышало два миллиона. Другими словами, в случае если вычислять не за Уралом, а в целом, их было больше чем нас не вдесятеро, как на данный момент, а в пятьдесят. Но это огромное неравенство не помешало русским к середине семнадцатого века добраться до Байкала и Охотского моря, тогда как ханьцы продолжали недвижно сидеть за Великой Китайской стеной.

К моменту подписания Пекинского трактата 1860 года, выяснившего современную границу России с Китаем, в русской Азии жило не более 3 миллионов человек. Число подданных Цинской семействе в то время приближалось к 400 миллионам. Однако, русский миграционный поток сходу хлынул в Приморье, и за полвека число отечественных поселенцев более чем на порядок превзошло число китайцев, когда-либо добиравшихся до северных берегов Амура и Уссури.

Корейцев, и тех в Приморье выяснилось больше, не смотря на то, что Корея если сравнивать с Китаем — довольно малая страна.

в течении всей собственной истории китайцы, не обращая внимания на выдающуюся земельную тесноту и плотность населения, вели себя как осёдлый, малоподвижный народ, не склонный к заселению новых мест. И сейчас данный поведенческий архетип не изменился. Как утверждают очевидцы, русских в Хайхэ возможно встретить чаще, чем китайцев в Благовещенске.

А мой товарищ, возвратившийся из Хабаровска, на вопрос, большое количество ли в том месте китайцев, с оттенком иронии ответил: «Кавказцев больше». Не знаю, как точны его наблюдения, но статистика в полной мере точно информирует, что среди постоянного населения России в 2010 году насчитывалось всего лишь 28 943 китайца. Уроженцев КНР появилось в двадцать с лишним раз меньше, чем, скажем, азербайджанцев.

О какой демографической угрозе возможно вести обращение, в случае если миграционный поток из Китая намного не сильный потока из мелкого Азербайджана? При таком раскладе за судьбу центрального рынка не только в Москве, но и во Владивостоке возможно быть полностью спокойным.

Никакой земли не имеет миф о какой-то особенной китайской плодовитости, благодаря чему они, якобы, умножаются в геометрической прогрессии и не так долго осталось ждать покроют целый Земной шар. По оценкам демографов, за последнее тысячелетие русские в среднем умножались в пять раз стремительнее китайцев, а ареал отечественного расселения на поверхности Почвы возрастал в пятнадцать раз стремительнее. Во второй половине двадцатого века положение изменилось и китайская рождаемость превысила русскую, но это однако довольно маленький период, что нельзя рассматривать, в большинстве случаев.

Уже на данный момент русская рождаемость опять превышает китайскую. Так, при нынешнем уровне рождаемости на сто китаянок приходится в среднем 155 детей, а на сто россиянок — 175. Для тех, кто уверен в том, что отечественный перевес обусловлен только южанами, уточню: на сто этнических русских мам приходится приблизительно 168 детей, а на сто этнических ханьских — приблизительно 152 (и в Российской Федерации, и в Китае рождаемость национальных меньшинств немного выше рождаемости большинства, причём у нас данный разрыв меньше, чем в Китае).

Спору нет, падение рождаемости у отечественных восточных соседей обусловлено твёрдой демографической политикой, предусматривающей высокие налоги на второго и последующих детей в китайских семьях. Но вот Сингапур — свободное государство, населённое в основном китайцами, — никаких мер по ограничению рождаемости не вводил и стал, однако, мировым демографическим аутсайдером. На сто современных сингапурок (в большинстве собственном этнических китаянок) приходится всего 78 детей!

Выходит, ни о какой необыкновенной речи и генетической плодовитости китайцев быть неимеетвозможности.

Огромная численность населения данной страны обусловлена, во-первых, необыкновенной древностью их цивилизации, хорошо освоившей любой клочок собственной почвы ещё двадцать столетий назад, в то время, когда отечественные маленькие предки (это справедливо не только для русских, вместе с тем для немцев либо британцев) ещё бродили в лесных дебрях, промышляя собирательством и охотой.

А второй обстоятельством популяционных рекордов китайского народа есть его необыкновенное миролюбие, в следствии чего армейские утраты китайцев за двадцать последних столетий были несопоставимы с ужасными утратами европейцев, всегда враждовавших между собой и со всеми собственными соседями.

В случае если Европейская цивилизация с момента собственного рождения представляла собой феодальное лоскутное одеяло, где постоянные рыцарские турниры сменялись междоусобными войнами, где за Крестовыми походами следовал Дранг нах Остен, а за Конкистой в Новом Свете — колониальные экспедиции в Ветхом, и лишь в последние десятилетия на костях и крови многовековых войн произошло примирение народов в форме ЕС, то Китайская цивилизация в первый раз сумела объединить собственные враждующие царства ещё в III веке до нэ.

Не смотря на то, что с того времени мирная история Китая систематично прерывалась гражданскими и армейскими трагедиями, эта огромная страна-цивилизация достаточно скоро восстанавливала относительный покой и единство. Какое-то подобие Столетней, Тридцатилетней либо Семилетней войн, в то время, когда приблизительно равные по численности стороны боролись между собой до полного истощения сил, в китайском прошлом отыскать тяжело.

Кроме этого не было в нём ничего похожего на наполеоновскую либо гитлеровскую эпопею, в то время, когда цвет целой нации по воле маниакального честолюбца отправлялся на смерть в чужую почву. Само собой разумеется, если бы китайцы хотели попасть в завоевательные походы с такой же одержимостью, с какой испанцы в 1520-м, французы в 1805-м либо немцы в 1939-м, они вправду имели бы шанс покорить всю планету.

Не напрасно сам Бонапарт предлагал не будить дремлющего азиатского гиганта, по причине того, что, проснувшись, он повергнет мир в трепет («La Chine s’eveillera, le monde tremblera»). Данный ужас перед китайским пробуждением — плод типично европейского менталитета, для которого неустанное покорение окружающих думается естественным состоянием духа.

Напротив, то, что люди Запада вычисляют сном, — в полной мере естественное состояние для китайцев. В базе их житейской философии лежит не расширение пространства, а его гармонизация; не экспансия, а сосредоточение; не менторское назидание, а медитация.

Китайцы совсем не склонны к жертвам для захвата новых земель. Бабушка моего однокурсника, детство которой прошло на Китайской Восточной железной дороге, много раз повторяла: «Нет нации агрессивнее японцев, и нет нации смирнее китайцев». Они в принципе не готовы нести заметные армейские жертвы.

Наглядный пример — та самая Первая Социалистическая война, в то время, когда армия огромного страны, утратив около 20 тысяч бойцов ранеными и убитыми, прекратила наступление и покинула занятые за полтора месяца битв вьетнамские города. Многозначительная цифра: в Китае за один сутки рождалось больше мальчиков, чем погибло солдат за всю китайско-вьетнамскую войну 1979 года. Но понесённых утрат, практически незаметных на фоне большой демографической массы, выяснилось достаточно, дабы Пекин свернул операцию и отказался от предстоящих боевых действий.

Такое ответ полностью соответствует китайской военной традиции. В то время, когда перед страной поднимался выбор: вести кровопролитную войну либо пойти на уступки относительно маленькому сопернику, — полководцы Срединной империи постоянно выбирали второй вариант. Таковой выбор думается нам не через чур почётным, но возможность исторического китайца погибнуть на поле брани, либо от руки вооружённого мародёра, либо из-за болезней и голода, вызванных армейским опустошением, была намного меньше, чем у исторического европейца.

Из этого и миллиард обитателей. Результат обеспечили плодородная, давным-давно освоенная почва и довольно мирная история. Мифическая плодовитость не имеет к китайским демографическим рекордам никакого отношения.

Исходя из этого разглядывать рождаемость как основной фактор китайской угрозы в корне неверно.

Не обращая внимания на собственную огромную численность, китайская нация ни при каких обстоятельствах не готовьсяи, вероятнее, не готовьсявпредь оказывать миграционное и тем более военное давление в том месте, где встречает ощутимое сопротивление. Добавим, что при современном уровне рождаемости население КНР уже в тридцатые годы начнёт уменьшаться. В случае если русские сохранят свойство защищать собственную территорию, китайская демографическая угроза, кроме того при сложившемся не в отечественную пользу диспаритете населения, не купит драматического характера.

Ужас перед Жёлтым Миллиардом — итог экстраполяции европейских норм поведения на иную цивилизацию, к которой эти нормы не применимы. Специфика китайского менталитета не разрешает разглядывать эту страну как надёжного союзника в боевых действиях, но и принимать КНР как источник важной военной угрозы также нет оснований.

Владимир ТИМАКОВ

Случайная запись:

Китайская угроза: китайцы размещают ядерные ракеты на границе с Россией (2017)


Статьи по теме:

Метки: