Личное измерение власти: китай через два года после съезда

Автор: ·

Личное измерение власти: китай через два года после съезда

Сергей Цыплаков – один из ведущих русских специалистов по Китаю. Он долгое время трудился в Китае, сейчас был торгпреда России в Китае. На данный момент есть представителем Сберегательного банка РФ в Пекине.

Он передал для публикации в «Интерфаксе» собственную статью, в которой оценил трансформации в Китае с приходом к власти нового начальника Си Цзиньпина.

Ход первый: вождь должен быть узнаваем и глубокоуважаем

Со времени 18 съезда компартии Китая минуло уже два года. Срок, само собой разумеется, не таковой уж большой, но в полной мере достаточный чтобы подметить и оценить перемены, происходящие в Китае, по окончании прихода нового управления. Их большое количество, но, пожалуй, главная содержится в том, что власть начинает все сильнее возвращать себе «личностное измерение», что ярко проявляется в деятельности нынешнего начальника КНР Си Цзиньпина.

Данный процесс затрагивает и чисто внешнюю сторону дела либо, как сейчас модно начало говорить, имидж, и более глубокие, сущностные вещи, которые связаны с распределением властных полномочий, ролью в принятии наиболее значимых политических ответов.

Начнем с имиджа, что в наш век IT, играется в карьере политика большую роль. Создавать его было нужно практически с нуля. Это может показаться необычным, поскольку Си Цзиньпин и до восхождения на высшие государственные посты и партийные был в номенклатурном замысле фигурой заметной, был членом ПК Политбюро и помощником Главы КНР. Но в силу сложившихся политических традиций широкой публике он был известен мало.

Нужно было в вероятно маленькие сроки восполнить данный пробел и, самое основное, преодолеть инерцию восприятия его в массовом сознании в качестве собственного рода безликого человека-функции.

Для этого требовалось, с одной стороны, «очеловечить» и приблизить к народу его образ, а с другой – продемонстрировать как жёсткого и волевого начальника, хорошего находиться во главе великой страны.

За два прошедших года неприятности создания имиджа в целом удалось решить. Си Цзиньпин показал себя достаточно талантливым политиком, прекрасно могущим использовать широкий комплект политических инструментов, не кроме и чисто популистские приемы.

В качестве примеров последних возможно привести «неожиданное» посещение китайского ресторана стремительного питания в Пекине, где он на скорую руку перекусил на двадцать с чем-то юаней, по окончании чего ресторан пара дней осаждала масса людей, желающих также покушать «обед Главы». Либо столь же «неожиданный» выход Си Цзиньпина в народ в дни, в то время, когда Пекин подвергался особенно тяжелой атаке смога… Само собой разумеется, по русским меркам все это мелочи, но так как Китай не Российская Федерация, тут таковой стиль до тех пор пока в новинку.

Своеобразие Си Цзиньпина проявилось кроме этого в стилистике его афористичности высказываний и публичных выступлений. Кое-какие фразы: «и тигров и мух совместно бить…» (о борьбе с коррумпированным чиновничеством); «вкусное и мягкое мясо уже съедено, сейчас нужно разгрызать жилы и кости…» (об экономической реформе); «перевоплотить их в крысу, перебегающую улицу, под криками и ударами людей…» (о борьбе с террористами) скоро разошлись в стали и народе крылатыми. В его речах простонародные выражения тесно соседствуют с цитатами из древних хороших книг, что иногда затрудняет их восприятие чужестранцами, но приводит к благожелательной реакции местной публики.

Не смотря на то, что имидж китайского начальника формировался в основном с прицелом на внутреннюю аудиторию, не была забыта и интернациональная составляющая. Тут заметную помощь Си Цзиньпину оказывает его жена, Пэн Лиюань. В ее лице КНР, пожалуй, в первый раз взяла по настоящему «первую леди». Актриса по профессии, она удачно подошла на эту роль.

Все было сделано с вкусом и тактом: величественная осанка, национальный, но без перебора колорит гардероба – одним словом все подробности должны были удовлетворять как внешнюю, так и внутреннюю аудиторию.

Но имидж – это все-таки лишь фон. Он неимеетвозможности заменить главного – наполнения политического процесса. И как раз в данной ключевой для любого политика области Си Цзиньпин за довольно маленький срок сумел добиться очень ощутимых результатов.

Девизом нового правления была провозглашена «китайская мечта», воплощением которой будет «восстановление великой китайской нации» через создание методом углубления рыночных реформ «богатого и обеспечения счастья» и мощного «государства народу». Само собой очевидно, что этих целей предполагается достигнуть на базе сохранения социалистического выбора Китая и самое основное упрочнения власти компартии, являющейся несущей опорой нынешней китайской государственности.

Ход второй: наведение порядка в государственном аппаратах и партийном

Наведение порядка в рядах партии именно и стало для Си Цзиньпина первостепенной задачей необыкновенной важности. А последняя со своей стороны в решающей степени сводилась к обузданию коррупции, которая, как ржа, многие годы разъедала государственный аппарат и партийный, подрывая авторитет власти и приводя к справедливому недовольству в обществе.

В январе 2013 г. Си Цзиньпин выдвинул собственную ставшей известной установку — «и тигров и мух совместно бить», имея в виду как влиятельных коррупционеров, так и небольших взяточников. Она начала проводиться в судьбу с таковой размахом и энергией, что голоса бессчётных скептиков, предрекавших, что кампания по борьбе со взятками есть не более чем ритуальным действом и весьма не так долго осталось ждать сойдет на нет, вынуждены были примолкнуть.

В июне 2013 г. было заявлено о начале идеологической кампании «практики изучения партией борьбы и» линии масс с «четырьмя поветриями»: «формализмом, бюрократизмом, стремлением и эпикурейством к роскоши», каковые являются «основной обстоятельством, которая причиняет вред отношениям между массами и партией» и должны быть устранены. Волна борьбы со взятками поднялась на новую высоту: на смену ударам по отдельным коррупционерам пришли масштабные «зачистки» целых отраслей, регионов и наибольших национальных компаний.

самые яркими эпизодами развернувшейся «охоты на тигров» стали массовые чистки в наибольшем национальном энергетическом холдинге – Китайской Национальной нефтегазовой корпорации (КННК), управлении провинции Шаньси, органах министерства публичной безопасности, в Национальном комитете по реформе и развитию и т. д. Летом нынешнего года под ударом была вершина армии. Обвинения «в важных нарушениях партийной дисциплины» стали причиной «падению с коня» бывшего помощника главы Центрального военного совета генерала Сюй Цайхоу, которое сопровождалось большими перестановками среди высшего комсостава армейских округов.

Наконец в последних числахИюля, в первый раз, за всю историю КНР во взяточництве был обвинен член высшего партийного ареопага — Постоянного комитета Политбюро. Им стал курировавший ранее вопросы безопасности государства Чжоу Юнкан. Его «дело» кроме всего другого имеет выделено символическое значение, потому, что призвано подтвердить на практике установку о том, что «для противодействия коррупциинет запретных территорий».

Всего же за период по окончании 18 съезда компартии Китая и до середины октября 2014 г. по делам, связанным со взятками, были привлечены к ответственности пара сотен тысяч участников партии. Среди них 46 функционеров в ранге от помощника министра (помошника губернатора провинции) и выше из 18 провинций. Дела по 27 из них уже переданы в судебные органы.

Эти цифры отнюдь не окончательные. Число попавших под расследования государственныхы служащих увеличиваетсяфактически с каждым днем. Показателей того, что кампания по борьбе со взятками начинает выдыхаться, пока нет. Напротив, власть упорно декларирует рвение придать ей долговременный темперамент, поэтапно добиться того, дабы госслужащие «опасались – не могли – не желали» брать взятки и злоупотреблять своим положением.

Наряду с этим согласится, что на данный момент борьба ведется лишь на первом этапе, т. е. на уровне опасаться.

Кампания по борьбе со взятками без преувеличения стала главным причиной, определяющим воздух внутриполитической судьбе страны. Ее влияние многомерно и неоднозначно. С одной стороны, будучи популярной в народе, она дала власти очень нужный ей кредит публичного доверия. С другой – породила у части номенклатуры, не знающей, против кого возможно направлен очередной удар, эмоции растерянности; с третьей, привела к скрытому противодействию могущественных «групп заинтересованностей».

Сам же Си Цзиньпин практически поставил в зависимость от ее успеха либо провала возможности собственного политического, а, быть может, и не только будущего. Но при всех явных и скрытых рисках твёрдая борьба со взятками стала ответственной, как видится, предпосылкой, разрешившей ему добиться значительного упрочнения собственных позиций в ходе формирования новой модели власти в Китае.

Наведение порядка в партии шло параллельно с процессом форсированной концентрации власти в руках партийного фаворита. Взяв на 18 съезде компартии Китая пост генсека ЦК компартии китая и сразу после съезда должность главы Армейского Совета ЦК компартии китая, Си Цзиньпин за два года овладел еще несколькими партийными и национальными командными высотами.

На 3 Пленуме ЦК компартии китая 18 созыва (ноябрь 2013 г.) были приняты решения создать Рабочую группу по всестороннему углублению реформы и Комитет нацбезопасности. Обе эти структуры кроме этого возглавил Си Цзиньпин. Правда не сходу, а по окончании полуторамесячной задержки, что возможно разглядывать как косвенное подтверждение того, что какая-то борьба около этих назначений, по-видимому, все-таки шла. И, наконец, он поднялся во главе Рабочей группы ЦК по денежным и экономическим вопросам.

Это была настоящая неожиданность, потому, что этот орган был создан еще в 80-е годы прошлого века и постоянно оставался практически безраздельной вотчиной премьера, что при Цзян Цзэмине, что при Ху Цзиньтао.

По национальной же линии Си Цзиньпин в марте 2013 г. «унаследовал» пост Главы КНР – место само по себе не смотря на то, что и почетное, но скорее больше церемониальное и в общем маловлиятельное. Не просто так, что от него в свое время упорно отказывался Мао Цзэдун, а также будучи уже признанным фаворитом Китая, на него не претендовал Дэн Сяопин. Но, потому, что данный пост на данный момент соединен с должностью генсека ЦК, то он олицетворяет соединение власти партийной и национальной, а помимо этого, открывает довольно широкие возможности в сфере внешней политики, как в плане разработки ее баз, так и их практической реализации.

Так, Си Цзиньпин сосредоточил в собственных руках яркий контроль над наиболее значимыми университетами власти: партией, армией, силовыми структурами, госаппаратом, и такими главными отраслями управления, как экономика, внешняя политика, социально-экономическая реформа. Как раз яркий контроль, поскольку неспециализированное управление над всеми ними и без того принадлежало ему как главному секретарю ЦК. Комиссии и комитеты призваны делать функцию приводных ремней власти, снабжающих исполнение принятых ею ответов.

Забрав в собственные руки главные рычаги государственной власти и партийной, китайский начальник начал ими деятельно пользоваться, что не замедлило проявиться во многих областях.

Ход третий: стратег в области социальной политики и экономики

В главной сфере экономической политики Си Цзиньпин занял ответственную позицию арбитра, призванного поддерживать стратегический баланс заинтересованностей между разными группами элиты. В центре его деятельности на этом чувствительном и непростом направлении есть сочетание чисто экономических вопросов с проблемами социальными и политическими, стоящими перед страной во время реформ. Между ним и премьером Государственного совета Ли Кэцяном сложилось необычное разделение труда.

Последний несёт ответственность за решение и повседневную работу текущих вопросов, а вот неприятности стратегического характера прочно появились в руках Си Цзиньпина. В их числе возможно назвать выбор приоритетности и соответственно времени начала реформ в тех либо иных областях, определение приемлемого соотношения между темпами и реформами роста поизводства, выработка перспективных замыслов развития тех либо иных имеющих стратегическое значение отраслей и др.

Снаружи Си Цзиньпин и Ли Кэцян трудятся, как одна команда, но в ней очевидно имеется ведущий и ведомый. Сегодняшний премьер, официально оставаясь вторым человеком в партии, очевидно был в политической тени фигуры Си Цзиньпина и выступает по большей мере в качестве пускай серьёзного, но все же всего лишь исполнителя предначертаний фаворита. Существовавший в предшествующее десятилетие тандем: генсек – премьер Государственного совета ( Ху Цзиньтао – Вэнь Цзябао), в то время, когда экономические вопросы по преимуществу пребывали в ведении премьера, очевидно отошел в прошлое.

Ход четвертый: повышенное внимание к армии

В отличие от собственного предшественника Ху Цзиньтао Си Цзиньпин более деятельно и публично применяет собственный статус Главы Армейского Совета, демонстрируя выделенное внимание к силовым структурам и армии. «Китаю нужна сильная армия», — неоднократно заявлял он. Затраты на оборону все более возрастают, принимаются масштабные программы перевооружения армии, ускоряется процесс ротации армейских кадров. Заметно учащаются поездки по воинским частям и встречи с комсоставом.

Это внимание, конечно же, льстит армейским.

Но вместо власть требует от них поддержки и безоговорочной лояльности. Эта идея была стержневой в выступлении Си Цзиньпина на прошедшем в самом финише октября Всеармейском заседании по политической работе в местечке Гутянь (пров. Фуцзянь). В нем он повторил известное высказывание Мао Цзэдуна: «партия руководит винтовкой, а не винтовка партией».

Само место проведения заседания было выбрано также отнюдь не просто так. Как раз тут, в Гутяне, 75 лет назад Мао Цзэдун выдвинул эту установку и сумел укрепить партийный (соответственно и собственный персональный) контроль над частями тогдашней Красной Армии.

Ход пятый: внешнеполитический курс стал тверже, ускорилось сближение с Россией

Внешнеполитический курс не смотря на то, что и не претерпел радикальных трансформаций и в целом сохранил преемственность, стал, но, заметно тверже, в нем чаще проскальзывают националистические нотки. Китай храбрее, чем прежде, демонстрирует собственный несогласие с Западом по целому последовательности наиболее значимых интернациональных и двусторонних неприятностей, избегая, но переходить ту страшную линии, за которой расхождения перерастают в открытую конфронтацию. В Китае такую тактику именуют «бороться, но не разрывать».

Она весьма наглядно проявляется в подходах к отношениям с США, с которыми Китай, осознавая, как это образно отметил занимавший ранее пост премьер-министра министр Сингапура Ли Куан Ю, что в двадцатьпервом веке как раз этим двум государствам «суждено стать главными игроками глобальной шахматной партии», пытается выстроить «отношения больших держав нового типа».

В связях с Европой преимущественный акцент делается на экономической составляющей, а в числе приоритетных партнеров выступают прежде всего Германия, и Англия.

В один момент все более упорно и открыто заявляется о собственных геополитических заинтересованностях. В осеннюю пору прошлого года Си Цзиньпин выдвинул масштабные инициативы создания «экономического пояса» Великого развития и Шёлкового пути морского Шелкового пути, обозначив тем самым регионы Центральной и Юго-Восточной Азии как территории крайне важных национальных заинтересованностей Китая. Китайская дипломатия поддерживаеттрадиционно высокую активность в Африки, а сейчас еще и в Латинской Америке.

В последние два года заметно ускорилось сближение Китая с Россией. Эластичная позиция, занятая Китаем в украинском кризисе, при всех собственных нюансах не разрешила изолироватьРоссию в интернациональном замысле, освятить авторитетом ООН принятие Западом антироссийских санкций. Важно да и то, что сближение между Россией и Китаем подкрепляется хорошими личными отношениями фаворитов двух государств.

Но у двустороннего сближения, как видится, имеется собственные естественные пределы, и иллюзий тут питать не следует. В любом случае отношения останутся на стадии пускай безграничного и стратегического, но партнерства и не перерастут в что-то большее. Однако, это не умаляет их важности, тем более, что неосвоенный потенциал для наращивания как политического, так и в особенности экономического сотрудничества двух государств остается большим.

Высокая внешнеполитическая активность Си Цзиньпина, что за два года посетил более двадцати государств; кое-какие «инновационные» для Китая формы дипломатической деятельности (частности, он стал первым из китайских фаворитов, кто принимал участие в церемонии открытия Олимпийских Игр за пределами Китая, первым кто посетил штаб-квартиру ЕС); его рвение установить индивидуальные отношения с мировыми фаворитами, а также с Владимиром Путиным и Б. Обамой, явное предпочтение неформальным встречам перед официальными визитами дали китайским СМИ кое-какие основания ввести в оборот выражение «личная дипломатия Главы Си», которое сейчас приобретает все большее распространение.

Китай купил настоящего фаворита

В целом на данный момент, через два года по окончании 18 съезда компартии Китая, возможно с уверенностью констатировать, что в лице Си Цзиньпина Китай купил волевого и броского фаворита. Это особенно заметно на фоне политически бледных фигур высшего управления страны в предшествующее десятилетие. Нет сомнений и в том, что Си Цзиньпин все более явственно выходит за рамки сложившейся по окончании смерти Дэн Сяопина модели коллективного управления.

Такому выводу возможно отыскать много подтверждений. Весьма симптоматична в этом замысле принятая на прошедшем в октябре 2014 г. 4 пленуме ЦК компартии китая 18 созыва резолюция. В ней по окончании ставших уже хорошими призывов о необходимости «руководствоваться марксизмом-ленинизмом, теорией Дэн Сяопина, серьёзной идеей трех представительств…» показалась фраза: «последовательно направляться духу последовательности серьёзных выступлений генсека Си Цзиньпина»… Добавление очень знаменательное, в особенности в случае если учесть, что речь заходит о ответе высшей партийной инстанции.

Вместе с тем утверждение о том, что совокупность коллективного управления в Китае уже прекратила существовать, как видится, было бы неправильным. Более корректным есть предположение, что ее конструкция переживает громадные трансформации. Их сущность содержится в следующем.

В случае если в годы правления тандема Ху Цзиньтао – Вэнь Цзябао (2003-2012 гг.) участников наибольшего управления на уровне Постоянного Комитета Политбюро ЦК компартии китая образно возможно было сравнивать с огородниками, любой из которых довольно самостоятельно окучивал собственную «грядку», то на данный момент власть получает более централизованный, чем прежде, с явным оттенком авторитарности темперамент.

Но этот процесс идет не без трудностей. Не смотря на то, что таковой степени концентрации властных полномочий в руках одного человека Китай не видел со времен Дэн Сяопина, положение Си Цзиньпина в большой степени отличается от того, в котором находился в свое время Дэн. Последний опирался на завоеванный за много лет большой авторитет в народе и партии, помощь широкого круга проверенных, преданных приверженцев, в числе которых был и папа нынешнего китайского начальника Си Чжунсюнь.

Позиции Си Цзиньпина же до тех пор пока значительно не сильный, база помощи не столь широка и прочна. Из этого, как представляется, во многом проистекают попытки компенсировать имеющиеся объективные слабости методом формальной концентрации властных широкого использования и полномочий административного ресурса.

Кто же таковой, в конечном счете, Си Цзиньпин?

Закономерно появляются вопросы: кто таковой Си Цзиньпин, каковы его устремления? Исчерпывающе ответить на них на данный момент вряд ли вероятно. Но кое-что видно уже на данный момент.

Во-первых, безотносительной доминантой его деятельности есть рвение сохранить, укрепить и сделать более действенной власть КПК над Китаем. По окончании завершения 4 пленума ЦК компартии китая 18 созыва за подписью Си Цзиньпина было опубликовано «Пояснение к ответу пленума», что само по себе воображает случай весьма редкий.

В нем в частности отмечалось, что «управление со стороны партии и социалистическое главенство закона являются понятиями тождественными», а так как руководящее место партии закреплено в Конституции, то об этом тезисе направляться «сказать смело и пропагандировать его всеми силами». Для уроженца семьи «ветхих революционных бойцов» либо, в случае если выражаться в понятиях ветхого Китая, представителя «родовой аристократии» Си Цзиньпина власть КПК есть делом, возможно сообщить, родным, и бороться за него он будет приложив все возможные усилия.

С данной точки зрения углубление реформы, развитие социалистической рыночной экономики, строительство социалистического правового страны для него не более чем средства на пути к данной цели. Они необходимы так, как нужны и действенны. Рассчитывать на то, что Си Цзиньпин станет собственного рода «китайским Горбачевым», что методом рыночных реформ осуществит демонтаж совокупности партийной власти в Китае, очевидно не приходится.

Во-вторых, пускай в первом приближении видны амбиции китайского фаворита. В западной прессе мне попадалось определение Си Цзиньпина как политика «путинского типа». Не смотря на то, что Путин вправду есть в Китае одним из самые популярных зарубежных политических деятелей и нельзя исключать, что его опыт пристально изучался и в какой-то мере употреблялся, такая аналогия представляется все же чисто внешней и поверхностной.

Через чур уж тесно Си Цзиньпин связан с китайской политико-исторической традицией, дабы разглядывать его вне ее рамок.

Со своей стороны, рискну высказать предположение, что в собственной политической деятельности он пробует выступить в качестве преемника сходу двух известных предшественников — Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина, и синтезировать их самые сильные стороны. Первый из них – отец-основатель КНР, вождь, объединивший государство по окончании более чем тридцати лет политической раздробленности, приведший к власти и создавший нынешнее правящее сословие.

Второй – реформатор, заложивший фундамент экономического подъема страны и укрепивший тем самым материальный фундамент существующего режима. На данный момент государство переживает расцвет, но в его организме показались тревожные показатели некоего неблагополучия, каковые, в случае если их своевременно не устранить, смогут привести к упадку и кризисным явлениям. Необходимы реформы, дабы продолжить подъем и придать ему новую динамику, и нужен начальник, талантливый их осуществить.

Вот на данную роль именно и претендует Си Цзиньпин, и как раз в этом смысле он может рассматриваться в качестве продолжателя дела Мао и Дэна.

Таковой подход, как видится, достаточно органично вписывается в многовековую циклическую и династическую традицию, характерную для истории Китая с ее стадиями объединения, расцвета, распада и упадка. Тем более, что сам Си Цзиньпин очевидно склонен разглядывать историю фактически КНР не изолированно, а в более широком историческом контексте. Он демонстрировал это неоднократно и при конструировании «китайской грезы» и во многих вторых случаях.

К примеру, в одном из собственных недавних выступлений Си Цзиньпин высказался в том смысле, что он большое количество думает об истории Китая периода 18 в. (период расцвета) и, например, о обстоятельствах того, из-за чего тогда страна отстала в области науки и техники. Уже сама постановка вопроса в таком ракурсе дает обильную пищу для размышлений и показывает движение его мысли.

В любом случае Си Цзиньпин поставил перед собой весьма высокую планку. Удастся ли ему преодолеть ее, может продемонстрировать лишь время: в истории Китая возможно обнаружитьданный счет много как успешных, так и неудачных примеров.

Сергей Цыплаков

Случайная запись:

Госсовет КНР подвел итоги прошедшей пятилетки накануне 19-го съезда КПК [Age0+]


Статьи по теме:

Метки: