Зачистка дальнего востока от азиатов
В 1920-х годах в Приморье жили много тысяч китайцев, японцев и корейцев. Процесс их депортации начался в 1937 и закончился во второй половине 40-ых годов XX века.
В начале XX века азиаты — китайцы, корейцы, японцы — составляли практически половину населения российского Дальнего Востока. Но во второй половине 30-ых годов XX века СССР всецело зачистил регион от «желтой опасности», а после этого убрал с карты Приморья кроме того азиатские географические имена.
Владивосток: японцы на китайской улице
В середине XIX столетия, в то время, когда Российская Федерация забрала у Цинской империи Приморье и северный берег Амура, эти земли были фактически не заселены. Япония и вассальная Китаю Корея еще оставались закрытыми государствами, подданным которых под страхом казни не разрещалось покидать свои земли. А правившие Китаем маньчжуры до 1870 года законодательно запрещали китайцам селиться в окрестностях и Маньчжурии.
Исходя из этого город и Приморье Владивосток во второй половине XIX века русские, украинцы, корейцы, японцы и китайцы заселяли в один момент. Первые корейские сёла тут появились в первой половине 60-ых годов XIX века, десятилетием позднее начали появляться первые японцы и китайские поселенцы.
К началу XX века количество заселивших регион корейцев и китайцев уже тревожило и русско-украинских колонистов, и губернские власти. В первый раз это раздалось еще в первой половине 90-ых годов девятнадцатого века, в то время, когда первый Приамурский губернатор Корф, остзейский немец, собрал в Хабаровске съезд «сведущих людей», другими словами местных авторитетов.
Дальневосточные госслужащие, купцы и промышленники тогда заявили обеспокоенность по поводу роста численности корейских и китайских мигрантов, каковые «не смотря на то, что и приносили сначала пользу, то сейчас, с повышением тут русского населения, надобность в них значительно уменьшается с каждым годом, к тому же метод обработки ими земли хищнический»
Но край уже не имел возможности обходиться без недорогой рабочей силы азиатов. Так, Уссурийскую железную дорогу от Владивостока до Хабаровска в 1895 году строили русские ссыльные и солдаты вместе с китайскими, корейскими и японскими чернорабочими. Русских ссыльных на постройке трудилось столько же, сколько японцев, а солдат вдвое меньше, чем корейцев и китайцев.
Через пара лет, в 1900 году в Благовещенске произошёл антикитайский погром — так русское население ответило на восстание в близком северном Китае радикальных даосских и буддийских сект «ихэтуаней», убивавших иностранцев и китайских христиан. С китайского берега Амура восставшие стали обстреливать Благовещенск из пушек, убили пара человек. В ответ напуганные «желтой опасностью» обыватели русского «фронтира» убили пара тысяч живших в городе китайцев.
Китай тогда был не сильный, в итоге войска России совершили, по сути, «миротворческую операцию» в Маньчжурии а также заняли Пекин. А вот произошедшая скоро война с Японией была неудачной для русского оружия. К 1904 году японцы составляли практически 10% населения Владивостока, еще четверть жителей — китайцы, а практически половиной населения окружающих город сел были корейцы.
Не смотря на то, что всех японцев Владивостока на протяжении войны 1904–1905 годов выселили, по оценкам русской разведки, лишь в Приморье действовало около 2000 агентов японской разведки из корейцев, китайцев и маскировавшихся под них японцев. Практически целый российский Дальний Восток был полностью прозрачен для Японии, что стало одной из обстоятельств неудачного для России финала войны.
В июле 1905 года японцы скоро захватили целый остров Сахалин — благодаря тысячам японских рыбаков, десятилетиями трудившихся на острове, они прекрасно знали его удобные места и побережье высадки. По окончании разгрома России японцы всецело подчинили себя Корею. Все это стало причиной массовый поток корейских переселенцев и беженцев в русское Приморье.
Ко мне же отошли вести войну против японцев корейские партизаны — русские власти их негласно поддерживали, но в итоге заселенные корейцами районы к югу от Владивостока контролировались не русской администрацией, а полевыми командирами и корейскими старейшинами с вызывающими большие сомнения связями в уже японской Корее.
К 1910 году число «русскоподданных» обитателей Дальнего Востока достигло 620 тысяч, а число переселившихся ко мне лишь китайцев составило 250 тысяч. К 1914 году согласно данным из официальных источников во Владивостоке жило 68 279 славян (69% от общего населения), 24 770 китайцев (25%), 3339 корейцев (3%), 1965 японцев (2%). Наряду с этим русской полиции удалось более-менее полно учесть лишь японцев, занимавших среди азиатского населения города высшие этажи социальной лестницы.
Японцы были по большей части квалифицированными ремесленниками и почтенными коммерсантами, тогда как среди корейцев и китайцев Владивостока численно преобладали беднейшие и деклассированные элементы, не поддававшиеся учету, — нищие, чернорабочие, грузчики-кули. Настоящий процент китайско-корейского населения города был в несколько раз выше, составляя половину населения Владивостока.
Китайский квартал во Владивостоке именовался «ЖД», а корейский квартал незатейливо — «Корейка». Вот что писал о «Корейке» начала ХХ века очевидец: «Внешний вид этого квартала страшен — узкие, нечистые улицы, преобладают мелкие дома корейского типа, выстроенные в дворов с глинобитными стенками. Кое-где попадаются дома русского типа, находящиеся в собствености более зажиточным корейцам.
Санитарное состояние слободки так же плохо, как и китайской части города».
Японский квартал во Владивостоке был благоустроеннее и изначально размешался на главной Светланской улице. Но после этого, из-за бессчётных японских борделей (кстати, действовавших легально и считавшихся лучше китайских) был перемещен на тогдашнюю окраину, на улицу Пекинскую. Кстати, японское консульство во Владивостоке размешалось на улице Китайской — многие имена самого восточного города России были вот такими «азиатскими».
«Жёлтая Российская Федерация»
В случае если японцы селились лишь в больших городах, а китайцы были рассеяны маленькими группками по всему Приморью, то корейцы компактно заселяли целые сельские районы на границе с Кореей. К тому же с 1911 года все корейцы согласно соглашению считались подданными Японии и наличие десятков тысяч «японских подданных» напрягало и русско-украинских переселенцев, и власти России. Первые конфликтовали с корейскими деревнями из-за земельных угодий, а вторые опасались политических последствий.
Еще в 1908 году Приамурский губернатор Павел Унтербергер первым внес предложение главе МВД России поразмыслить о высылке корейцев из Приморья в другие районы страны. Данный атаман и прибалтийский немец Уссурийского казачьего войска докладывал в Санкт-Петербург: «Рассчитывать, что корейцы, кроме того перешедшие в отечественное подданство и принявшие православие, будут ассимилироваться с русским населением, нет никакого основания, поскольку опыт продемонстрировал, что живущие в Южно-Уссурийском крае уже 40 с лишним лет корейцы сохранили собственную национальность полностью и остаются во всех отношениях чуждым нам народом. Запрещено кроме этого сохранять надежду на лояльность этого элемента при войны с Японией либо Китаем; наоборот того, они тогда представят из себя очень благоприятную землю для широкой организации неприятелями шпионства.
направляться тут подметить, что вселение к нам корейцев есть очень удачным для японцев, каковые исходя из этого и поощряют это перемещение. В Корее, к примеру, появилось утвержденное японским правительством общество, имеющее целью помогать переселению корейцев в Южно-Уссурийский край».
Вправду, японцы деятельно содействовали переселению корейцев на русские территории — это снижало социальное давление в оккупированной ими Корее и создавало эргономичные рычаги влияния на обстановку в Приморье. Узнаваемый русский этнограф начала XX века.
Владимир Арсеньев так обрисовал эту обстановку: «Японцы стремятся объяпонить Корею и обкореить Южно-Уссурийский край». В первой четверти XX века часть корейцев в населении Приморья росла стремительнее, чем остальных этнических групп: в случае если по земской статистике в 1914 году их было около 15%, то к 1926 году уже более чем 25%. Наряду с этим речь заходит лишь об учтенных корейцах, настоящая их часть была еще выше.
В начале XX века, до поражения в Русско-японской войне в Санкт-Петербурге были популярны геополитические планы о создании «Желтороссии» методом присоединении к России Кореи и Маньчжурии. Но в итоге настоящая «Желтая Российская Федерация» сама собой получалась в Приморье. Первая мировая, гражданская война и революция в итоге еще больше содействовали росту числа трех азиатских этносов на русском Дальнем Востоке.
По окончании 1915 переориентации и года экономики России на армейские потребности, промышленные товары Японии фактически монополизировали рынок русского Дальнего Востока. В один момент, по окончании массовых мобилизаций на фронт, привёдших к нехватке рабочих рук, правительство России начало вербовку в Китае рабочей силы. В 1915–1917 годах на неквалифицированные работы в российские губернии завербовалось до 600 тысяч китайских «гастарбайтеров».
В итоге новые десятки тысяч китайцев осели на русском берегу Амура, а японская диаспора во Владивостоке достигла исторического максимума, превысив 10% населения города. Кроме бессчётных японских компаний в городе трудились отделения японских банков, японские школы а также издавалась газеты на японском и русском языках «Урадзио-Ниппо» и «Владиво-Ниппо». Деятельно действовало поддерживаемое японским правительством общество «Керюминкай» — объединение живших в Российской Федерации японцев.
С 1918 года японские армии находились во Владивостоке, а с весны 1920 года японцы начали прямую оккупацию всего отечественного Дальнего Востока. Это стало причиной эйфорию местных японцев и ответные удары со стороны русских. Так, красные партизаны во главе с анархистами и эсерами убили 312 японцев, всех живших в городе Николаевске в устье Амура.
В ответ японские армии сожгли пара десятков русских сел со всем их населением.
Неспециализированное число жертв японской оккупации Дальнего Востока исчисляется десятками тысяч. Японцы вывели собственные войска лишь в первой половине 20-ых годов XX века, под давлением не столько красных армий, сколько США, опасавшихся чрезмерного усиления Японии в Тихоокеанском регионе.
Оккупированный северный Сахалин японцы удерживали до 1925 года.
«Все дешёвые меры для корейцев притока и прекращения китайцев»
В конце гражданской войны многие корейцы деятельно поддержали коммунистов, и на Дальнем Востоке показались большие отряды корейских коммунистов. «Красных корейцев» завлекала не только интернационалистическая риторика — четко выраженная антияпонская направленность дальневосточных коммунистов была им еще ближе.
Но это не только усиливало советское влияние в среде корейской диаспоры Приморья, но и создавало новые очаги напряжения. Среди атаманов и генералов «красных корейцев» тут же началась борьба за власть, иногда доходившая до открытых столкновений.
Так, 28 июня 1921 года недалеко от посёлка Вольный случился настоящий бой между соперничающими полками красных корейцев, счет убитым шел на много. Всего же вооруженные корейские отряды в Приморье тогда насчитывали 30 тысяч штыков. По окончании завершения гражданской войны из них организовали два корейских полка РККА.
Еще в 1919 году японцы жестоко подавили в Корее массовые восстания против их власти. И за пара последующих лет на территорию русского Приморья в уже имевшиеся корейские села бежало более чем 100 тысяч новых корейских переселенцев. В итоге первая советская перепись населения 1926 года продемонстрировала168 тысяч корейцев на русском Дальнем Востоке, более чем четверти населения Приморья.
В южном Приморье корейцы составили 60% населения, а в Посьетском районе, на стыке границ Китая, России и Кореи корейцев насчитывалось 89% от числа обитателей.
Китайцев по той же переписи в Приморье насчитывалось 65 тысяч, из них две трети жили недалеко от Владивостока. Наряду с этим перепись охватила отнюдь не всех корейских и китайских «нелегалов». По оценкам милиции, среди местных китайцев «незарегистрированных» было около половины. В случае если корейцы селились по большей части в сёлах, то китайцы предпочитали города и на 1926 год составляли треть всех городских рабочих Приморья.
Наряду с этим 94,9% всех охваченных тогда переписью китайцев не имели гражданства СССР.
В отличие от царской власти коммунисты пробовали вести активную социальную и просветительскую работу в корейских и китайских диаспор Приморья. В первую очередь была стёрта с лица земли дискриминация по национальному показателю в сфере трудовых прав. В корейских деревнях организовывались школы с преподаванием на национальном языке, издавались газеты и издания на корейском и китайском.
Во Владивостоке были открыты Ленинская школа и «корейский институт» для китайцев, корейский и китайский театры.
Но все это не решало комплекс неприятностей, которые связаны с наличием в регионе двух пугающе огромных зарубежных диаспор. Неудивительно, что при всем интернационализме коммунистов первые мысли о массовом выселение из китайцев и края корейцев были озвучены еще в феврале 1923 года на совещании Дальневосточного бюро ЦК РКП(б).
Предлогом стало появление доказательств, что японские власти Кореи, пользуясь отсутствием надлежащей охраны границы, через собственных агентов деятельно оказывали влияние на проведение выборов в сельсоветы корейских районов Приморья.
Само собой разумеется, в 20-е годы такие радикальные меры не стали действительностью. Но все первое десятилетие советской власти на Дальнем Востоке вопрос о диаспорах поднимался систематично. Так, в осеннюю пору 1925 года Президиум Приморского губисполкома практически с паникой заявил, что «массовый переход госграницы корейцами принял угрожающие размеры».
А в январе 1926 года приморские власти поддержал министерствозарубежных дел СССР, потребовав «принять все дешёвые меры для корейцев притока и прекращения китайцев на советскую территорию».
В первую очередь ударили по зарубежному капиталу, ограничив китайских и корейских предпринимателей, занимавших большую часть в средней и небольшой торговле региона. Еще в начале 1923 года в Приморье запретили деятельностью всех китайских национальных альянсов, бывших эргономичной «крышей» китайского купечества.
К концу 20-х годов усилением таможенного и налогового контроля легальный бизнес китайских купцов в Приморье был практически ликвидирован. Сокращению китайской диаспоры содействовал и советско-китайский военных конфликт 1929 года. Тогда войска СССР разгромили китайских генералов в Маньчжурии, а среди китайской диаспоры Приморья началось массовое бегство на родину по окончании появления зафиксированных ОГПУ слухов, что «китайцев по примеру Русско-китайской войны 1900 года будут топить в Амуре».
Финиш китайского квартала
С 1927 по 1932 годы вопросы о вероятном выселении корейцев и китайцев из пограничных районов Приморья трижды рассматривались в Политбюро ЦК ВКП(б). В случае если в 20-е годы граница была практически прозрачной, то к началу 30-х на Дальнем Востоке уже создали системупогранохраны. И в первой половине 30-ых годов двадцатого века, под предлогом начала громадной Японо- китайской войны в Маньчжурии, советские власти всецело закрыли собственные границы на Дальнем Востоке и запретили въезд азиатских мигрантов в регион.
В первой половине 30-ых годов двадцатого века первая группа из 200 корейских семей переселилась из Приморья в южный Казахстан для организации в том месте работ по выращиванию риса. Такое необязательное «экономическое переселение» шло все 30-е годы. В один момент в Приморье советские власти постарались зачистить оставшийся нелегальный бизнес китайцев. Опиумный промысел, контролировавшийся китайской диаспорой, удалось ликвидировать еще к концу 20-х годов.
В начале 30-х в крае ликвидировали пара больших фирм купцов из Маньчжурии, существовавших под прикрытием фиктивных китайских колхозов. А во второй половине 30-ых годов двадцатого века приступили к зачистке «Миллионки» — китайского квартала Владивостока.
Вопрос о китайском квартале столицы Приморья был таким серьёзным, что обсуждался в Кремле на совещании Политбюро. В итоге 17 апреля 1936 года данный верховный орган СССР постановил: «Ликвидировать “Миллионку” малыми порциями под тем либо иным соусом в течение четырех-пяти месяцев, другими словами к осени этого года».
Эта китайская часть Владивостока представляла собой много домов, практически ночлежек для многих тысяч китайцев. Китайские торговцы, собственники всей недвижимости на «Миллионке», покинули СССР еще в 20-е годы, но через собственных доверенных лиц осуществляли контроль квартал все эти долгие годы. Это был изолированный и недоступный местной милиции зарубежный анклав.
Так, в январе-марте 1936 года Особенный отдел Тихоокеанского флота нейтрализовал группу китайцев (12 человек), каковые по заданию японской разведки собирали данные об военной инфраструктуре и оборонительных сооружениях Приморья. От них были взяты сведения о деятельности в области в течении последовательности лет около сотни японских агентов, каковые обширно пользовались справками и поддельными документами, легко получаемыми в китайском квартале на «Миллионке».
Ликвидация «Миллионки» проводилась практически как войсковая операция. В то время, когда в мае 1936 года органы НКВД оцепили первые шесть домов «китайского квартала», стало известно, что по прописке в том месте жило 1408 человек, из них 1165 китайцев, 223 русских (по большей части дамы, сожительствовавшие с китайцами), 20 корейцев. Но сверх этого нелегально обитало еще около трех тысяч людей.
Тут было ликвидировано 96 «притонов» — подпольных курилен опиума, складов оружия, контрабанды и ворованного. По результатам зачистки китайского квартала Владивостока к концу 1936 года подверглось аресту 807 китайцев, а 4202 выслано в Китай. Ликвидация «Миллионки» привела к бурным возмущениям местных китайцев, консульство Китая кроме того направило две ноты протеста.
В официальном ответе дипломатов СССР китайскому правительству разъяснялось, что главными обстоятельствами выселения было не негативное отношение к китайцам, а «критическое криминальная обстановка и состояние зданий».
До последнего японца…
В 30-е годы изменилась не только внутренняя политика СССР, но и значительно осложнилась ситуация на Дальнем Востоке. Япония к этому времени всецело освоила Корею, в первой половине 30-ых годов двадцатого века оккупировала целый север Китая, создав на его территории вассальную «империю Маньчжоуго». Во второй половине 30-ых годов двадцатого века Токио начал масштабную интервенцию в Китай, стремясь полностью подчинить себе всю эту огромную страну.
Япония была в то время одним из сильнейших в экономическом и армейском замысле стран, с открыто милитаристской, нацеленной на экспансию идеологией. Наряду с этим японские власти являлись не только «естественными» геополитическими соперниками России на Дальнем Востоке, но и уверенными «антикоммунистами». Объединив ресурсы Японии, Китая и Кореи, агрессивные генералы из Токио становились смертельной опасностью для русских границ на Дальнем Востоке.
Масла в пламя подлил так называемый «Антикоминтерновский пакт», осуждённый гитлеровской японией и Германией во второй половине 30-ых годов двадцатого века. Это был военнополитический альянс, открыто направленный против СССР.
Отныне в Кремле разглядывали всю обстановку на Дальнем Востоке как предвоенную. К тому же японские генералы, концентрацией армий у советской границы и бессчётными пограничными инцидентами подогревали уверенность Кремля в близкой громадной войне с Японией.
В этих условиях начальники СССР стали решать вопросы безопасности Дальнего Востока чисто армейскими способами. Японская, китайская и корейская диаспоры Приморья пугали Кремль призраком бессчётной «пятой колонны» (кстати, это понятие появилось и распространилось по миру как раз с лета 1936 года).
С японской диаспорой было несложнее — самая маленькая, она концентрировалась по большей части во Владивостоке. По окончании бегства в первой половине 20-ых годов XX века большинства японцев города от наступающих красных армий, период НЭПа снова оживили коммерцию и японскую деятельность на русском Дальнем Востоке. Но все 20–30-е годы советские власти, пребывав в сверхсложных отношениях с Японией, не приветствовали появление японцев в Приморье.
Число неизменно живших во Владивостоке подданных японского императора неуклонно уменьшалось.
Но до 1931 года в городе действовал филиал главного банка японской Кореи «Тёсэн гинко», выходила газета на японском языке «УрадзиоНиппо», трудились детский сад и японская школа. Любопытно, что, по отзывам современников из Токио, большое количество японских детей Владивостока не хорошо владели японскимязыком, поскольку дома они общались с русскими сверстниками и горничными.
По окончании заключения «японии и» Антикоминтерновского пакта Германии во второй половине 30-ых годов двадцатого века советские разведслужбы во Владивостоке получили приказ организовать круглосуточную слежку за всеми без исключения японскими обитателями города. В зданиях всех подданных Японии, не имевших дипломатического статуса, совершили обыски. И японцы стали покидать Владивосток.
В июне 1937 года случилось пара боев японских и войск СССР недалеко от пограничного озера Ханка и на Амуре. В том же месяце Владивосток покинуло 11 последних японских семей и был закрыт единственный в городе буддийский храм. Его настоятеля Тоидзуми Кэнрю обвинили в спекуляции серебряными монетами и арестовали.
В сентябре 1939 года, отсидев срок в советской колонии, данный японский монах возвратился на родину — он был последним подданным Страны восходящего солнца, завершившим историю японской диаспоры на Дальнем Востоке России.
Диаспоры меж двух огней
Активная деятельность японской разведки на русском дальнем Востоке ни при каких обстоятельствах не прекращалась и по окончании 1905 года. Все 2030-е годы японская разведка главенствоваласоперником уже советских разведслужб в регионе. Первая японская резидентура в советском Владивостоке была раскрыта еще в первой половине 20-ых годов XX века, по результатам были высланы сотрудники японского консульства.
Все последующие годы обстановка оставалась столь же напряженной. В декабре 1934 года глава Управления погранохраны НКВД Дальневосточного края докладывал в Москву: «Японцы всемерно усиливают собственную работу по ведению и организации шпионажа при помощи применения корейского населения в приграничных районах СССР и с позиции корейской общины в Приморье».
Своевременные сводки тех лет пестрят сообщениями о разоблаченных агентах японской разведки корейской и китайской национальности. Но основное, что они не являются плодом шпиономании 30-х годов, а во многом подтверждаются современными изучениями в японских архивах. Разведслужбы Японии тогда не стеснялись ни в способах, ни в средствах шпионажа.
В августе 1934 года офицеры японской разведки создали нелегальное «Общество Единой Азии» с подпольными филиалами во Владивостоке, Хабаровске и других больших городах русского Дальнего Востока. Во второй половине 30-ых годов двадцатого века в японской Маньчжурии получила школа по обучению корейцев подрывной работе и шпионажу на территории Приморья.
Любопытно, что основной целью «школы» была подготовка в Посьетском районе (расположенном к югу от Владивостока и населенном в основном переселенцами из Кореи) восстания корейцев под лозунгом борьбы за присоединение и автономию к японской Корее.
Подчинив себе всецело Корею и целый север Китая, японские армейские власти взяли замечательный рычаг действия на китайскую и корейскую диаспоры Приморья. Связанные тысячами родственных и хозяйственных связей с исторической отчизной, жившие на территории СССР корейцы и китайцы были меж двух огней. Отказ от сотрудничества с Японией означал смерть родственников, оставшихся в Китае и Корее, но и функционировать против советской власти было смертельно страшно.
К 1937 году, по окончании ликвидации большого китайского бизнеса в Приморье, количество китайцев на Дальнем Востоке если сравнивать с предшествующим десятилетием сократилось практически втрое. По переписи 1937 года в регионе жило около 25 тысяч китайцев и более чем 165 тысяч корейцев. Большинство диаспоры из Китая жило во окрестностях и Владивостоке, корейцы концентрировались в деревнях к югу от Владивостока.
Но кроме того эта перепись не смогла учесть всех «нелегальных» азиатов обеих национальностей.
Первыми под пресс подготовки к вероятной войне с Японией попали корейцы из приграничных сел. 21 августа 1937 года в Кремле приняли распоряжения «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года, цель акции в распоряжении разъяснялась так: «пресечение проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край».
Это распоряжение Кремля показалось на базе предложений штабов Дальневосточной армии и Тихоокеанского флота, где указывалось, что «своевременная ситуация в регионе схожа с периодом Русско-японской войны 1904–1905 годов, в то время, когда на территории Приморской области действовало более чем двух тысяч японских агентов из корейцев, каковые нанесли большой вред обороноспособности Владивостока».
Выселить планировалось 11 тысяч 600 корейских семей — более чем 60 тысяч людей. Наряду с этим всем выселяемым выплачивали финансовую компенсацию за оставляемое имущество а также урожай на полях, а в пути к новому месту жительства выплачивали «суточные», как в простой командировке. В распоряжении правительства СССР влияниям Приморье предписывалось не мешать, в случае если переселяемые вместо Казахстана захотят уехать в Корею либо Китай.
К 1 октября 1937 года из Приморья на запад ушло 55 эшелонов, каковые увезли в Казахстан 15 тысяч 620 корейских семей — 75 тысяч 294 человека. Были выселены все корейцы, жившие от Владивостока до Хабаровска в районах, примыкавших к границе. Но на гребне военной и шпионской истерии 1937 года этого уже показалось недостаточным.
В сентябре того года нарком НКВД Ежов докладывал Сталину: «На Дальнем Востоке остается еще до 2530 тысяч корейцев, живущих в тыловых районах. Оставление в данной части корейцев на сегодня есть очевидно нецелесообразным и страшным. Расположенные вблизи и около морских баз эти корейцы, без сомнений, являются кадрами японского шпионажа».
Показательно, что всесильный в те дни нарком НКВД совершил ошибку в оценке количества корейцев. По окончании первого этапа депортации в Дальневосточном крае оставалось еще приблизительно 100 тысяч корейцев — другими словами в то время минимум десятки тысяч переселенцев из Кореи были не учтены и жили в СССР целыми деревнями нелегально.
Корейская и китайская «операции»
По предложению Ежова правительство Политбюро и СССР ЦК ВКП(б) принимают ответ выселить с Дальнего Востока всех корейцев поголовно за один месяц. Вся операция закончилась 25 октября 1937 года, к этому времени было выселено 36 тысяч 442 корейских семьи — 171 тысяча 781 человек. Как подсчитали в НКВД, на Дальнем Востоке оставалось всего 700 корейцев в отдаленных районах Камчатки и в рабочих командировках на рыболовецких судах.
Их намечалось вывезти особым эшелоном в ноябре 1937 года.
95 тысяч 256 депортированных выселили в Казахстан, остальных 76 тысячи 525 человек — в Узбекистан. 500 семейств корейских рыбаков из Владивостока переселили в район Астрахани. В отличие от депортаций времен ВОВ это первое массовое насильственное переселение проводилось с компенсацией всех материальных утрат — депортируемым выплачивали деньги за оставляемые дома и имущество, предоставляли субсидии на обустройство и строительство в районах нового проживания.
Но переселение в течение двух месяцев 170 тысяч людей практически на пять тысяч километров, конечно, породило массу трагедий и сложностей. Так, один из поездов, следовавший с корейскими переселенцами в Казахстан, 12 сентября 1937 года потерпел крушение в Хабаровском крае, погиб 21 человек, полсотни было ранено. Но все это в Кремле, да и в обществе примера 1937 года, рассматривалось как неизбежные издержки предвоенного времени.
За корейцами настала очередь китайцев. 22 и 23 декабря 1937 года нарком Ежов направил в Дальневосточное управление НКВД две весточки с требованием немедленного ареста «всех китайцев-и» китайцев притоносодержателей, «проявляющих провокационные действия либо террористические намерения».
В ночь с 29 на 30 декабря 1937 года сотрудники НКВД совместно с милицией во Владивостоке ликвидировали все узнаваемые по своевременным данным китайские притоны и арестовали 853 китайца. По большей части это были уже узнаваемые милиции уголовники. Но большое руководство это уже не удовлетворило. И в Приморье стали арестовывать китайцев массово, выбивая признания в работе на японскую разведку.
22 марта и 28 февраля 1938 года прошли вторая и третья «китайские операции» НКВД, на протяжении которых подверглось аресту 2005 и 3082 человека. «Китайскими операциями» руководил глава специализировавшегося по Китаю 3го отдела Приморского областного управления НКВД лейтенант(полковник в военном иерархии) Иосиф Лиходзеевский.
Всего за 1938 год в Приморье подверглось аресту более чем 11 тысяч китайцев. Из них к лету того же года по решениям суда «троек» 3123 человека взяли «высшую меру соцзащиты» — другими словами расстреляли практически половину арестованных. Показательно, что летом 1938 года был арестован и потом расстрелян и сам организатор «китайских операции» чекист Лиходзеевский.
Размах «китайских операций» был так велик, что консульство Китая в Москве обратилось с официальной просьбой уменьшить участь арестованных китайцев. В то время СССР негласно, но деятельно поддерживал правительство Китая в войне против Японии — поставлял оружие и военных специалистов. Исходя из этого просьбу китайцев учли, в июне 1938 года во Владивосток последовало указание Ежова сбавить обороты «китайских операций», расстрелы прекратить и всех китайцев, не имевших советского гражданства, выселить в Синьцзян, а всех с гражданством СССР переселить в Казахстан.
Из колоний Дальнего Востока высвободили 2853 китайца и скоро в китайский Синьцзян из Приморья ушло семь эшелонов с 10 999 китайскими гражданами. Остальных переселили в Казахстан, всего же летом 1938 года территорию русского Дальнего Востока не по собственной воле покинуло более чем 20 тысяч китайцев.
По переписи 1939 года на Дальнем Востоке осталось всего около пяти тысяч китайцев, по большей части в отдаленных от границы северных районах Амурской области и Хабаровского края. В Приморском крае вместо десятков тысяч китайцев, живших тут в 20-е годы, во второй половине 30-ых годов двадцатого века остался всего 351 человек.
«Японский социализм» на Сахалине
Стремительный и довольно бескровный разгром миллионной Квантунской армии в августе 1945 года разъясняется а также тем, что японская разведка с конца 30-х годов уже не осуществляла контроль русский Дальний Восток. Тогда как советские разведслужбы благодаря китайским и корейским коммунистам прекрасно воображали армейские силы японцев в Корее и Маньчжурии — обстановка обратная положению 190405 годов.
Действительно, в конце 1945 года на территории Дальнего Востока СССР снова выяснилось 274 тысячи 586 японцев — население южной половины острова Сахалин. С 1905 года, по окончании победы над Россией, Япония заняла эту половину острова и снова утратила ее по окончании разгрома в 1945-м.
Некое время советские власти не могли сделать вывод, что делать с этим новым азиатским анклавом на Дальнем Востоке СССР. На первый период в Кремле решили оставить на местах всех управляющих и японскую администрацию японских предприятий и фирм.
Сохранили кроме того власть японского губернатора генерала Оцу Тосио, лишь приставили к нему охрану из советских воинов. Любопытно, что уже 7 ноября 1945 года японские госслужащие послушно организовали праздник в честь дня Октябрьской революции
По приказу советской власти японская администрация начала проводить на Южном Сахалине практически социалистические реформы — конфисковала почвы помещиков, распределила ее между крестьянами, начала создавать японские колхозы. Согласно данным Министерства госбезопасности СССР, во второй половине 40-ых годов двадцатого века с острова Хоккайдо на Сахалин кроме того бежало около 500 японцев — в тот период советская оккупация была сытнее и мягче американской.
Американцы в начинавшейся холодной войне не желали появления в регионе заметной группы просоветских японцев, а послевоенный СССР со своей стороны решил не экспериментировать со постройкой японского социализма на юге Сахалина. Исходя из этого по предложению США в Кремле к весне 1947 года дали согласие на депортацию всех сахалинских японцев. С 1949 года Сахалин стал всецело русским.
Европейская Азия
Выселение трех азиатских диаспор с российского Дальнего Востока имело не только военностратегические последствия. Оно создало феномен полностью европейского анклава в треугольнике между Китаем, японией и Кореей. Данный феномен наглядно обрисовал Джордж Блейк, в то время резидент английской разведки в Корее, возвращавшийся в Англию по Транссибирской железной дороге в первой половине 50-ых годов XX века: «У советской пограничной станции поезд замедлил движение. Меня поразил неожиданный переход от Востока к Европе.
Пригодилось всего около получаса, дабы поезд нежданно был в Европе, возможно, не столь опрятной и процветающей, как Голландия либо Англия, но все равно в Европе. Все свидетельствовало об этом: от древесных домиков с остроконечными двускатными крышами, окнами, задернутыми цветами герани и кружевными занавесками на подоконниках, до высоких светловолосых пограничников и белокурых длинноногих девушек на станционной платформе».
Последним этапом русификации «и» такой «европеизации» Дальнего Востока стал 1972 год. В условиях военного конфликта и обострения отношений у
Случайная запись:
Рoccиянe бегут с Дальнего Востока, его занимают корейцы и китайцы
Статьи по теме:
Боится ли дальний восток китайской колонизации?
Slon ведет совместный проект с интернациональной сетью ученых «ПОНАРС Евразия», участники которой разрабатывают новые подходы к безопасности и политике в…
Российский дальний восток хотят превратить в китай
Министерство по формированию Дальнего Востока было создано практически два года назад, но особенных удач пока не имеет. Это ведомство предлагает усилить…
Дальний восток и восточную сибирь суют в карман
Министерства экономики предлагает передать в частные руки огромную часть России До 25 февраля министерства должны представить в правительство России…