Китай: марксизм или конфуцианство?

Автор: ·

Китай: марксизм или конфуцианство?

Китайские начальники практически прекратили цитировать Маркса, но все чаще обращаются в собственных выступлениях к мудрости Конфуция. В этом многие наблюдатели заметили поиск Китаем собственной модели публичного устройства, свободной от любых западных влияний.

Китайское управление пробует посредством пропаганды наследия Конфуция преодолеть кризис сокровищ, что явился следствием бурного и противоречивого развития Китая в годы реформ.

По мере выхода Китая и экономического развития в ведущие страны мира, интерес в стране к классической культуре не только не понижается, но напротив — растет. Из-за падения доверия весов к официальной марксистской идеологии, управление все более деятельно пропагандирует классические сокровища, так или иначе связанные с конфуцианством.

В стране трудятся ранее закрытые конфуцианские храмы, проводятся представительные интернациональные конференции, посвященные наследию старого философа. дом и Родина его потомков в местечке Цюйфу в провинции Шаньдун стали местом паломничества китайских и зарубежных туристов. В мире на национальные средства Китай формирует Университеты Конфуция, цель которых – популяризация китайской культуры, языка, философии и литературы.

Наконец, в политический лексикон возвращаются кое-какие понятия социальной теории конфуцианства.

Ближайшая цель публичного развития сейчас — не коммунизм, а «сяокан» (общество средней зажиточности), вместо революции – «чжунюн» («срединный путь»), вместо классовой борьбы – «человек – в базе всего». Наряду с этим все прошлые успехи китайской цивилизации, и нынешние экономические удачи в некоторых работах китайских теоретиков приписываются особенностям и конфуцианству национального характера китайцев.

В это же время еще сравнительно не так давно зарубежные исследователи растолковывали все неудачи страны влиянием того же учения. Конфуцианский коллективизм, которым сейчас разъясняется успех китайских компаний, ранее винили в сдерживании и полном огосударствлении экономики личной инициативы.

Во время «народных коммун» и «большого скачка» сам Мао Цзэдун применял термин «датун» ( великое единение), в то время, когда сказал о необходимости ликвидации частной собственности. Конфуцианский упор на культуры и роль образования обвиняли в препятствовании распространению технических знаний. Конфуцианскую мораль осуждали за жестокость по отношению к тем, кто отличается оригинальностью мышления.

В следствии, приверженцы неповторимой роли традиций в истории Китая сперва растолковывали ими политику Мао Цзэдуна и экономический коллапс, ею вызванный, а после этого ими же – экономический подъем, вызванный реформами какое количество Сяопина.

Примечательно, что не считая тех, кто растолковывает прошлые и нынешние успехи провалы Китая тотальным влиянием классической культуры, имеется и те, кто в этом влиянии сомневается. В соответствии с противоположному точке зрения, не классическая культура стала обстоятельством как упадка страны при Мао Цзэдуне, так и нынешнего ее подъема.

Еще сравнительно не так давно сами китайцы вовсе не принимали республиканский Китай как продолжение имперского. Борьба за республику велась под лозунгами ликвидации господства неханьской династии Цин, а после этого новое понималось как полное отвержение конфуцианства, литературного языка вэньяня, и всего ветхого, отсталого и «феодального».

И фавориты перемещения за новую культуру, и Мао Цзэдун вычисляли конфуцианство главным неприятелем и очень преуспели в уничтожении конфуцианского наследства. И сегодняшние попытки официальных кругов, в условиях отсутствия «верных» моральных ориентиров у молодежи, снова применять кое-какие теории и конфуцианские ценности, лишь говорят о том, как глубоко зашел процесс «вестернизации» на самом фундаментальном уровне.

В любом случае, говоря о современном Китае, направляться иметь в виду, что, кроме теории незыблемости традиций, на Западе и в самом Китае существуют и другие подходы. Пожалуй, самый ярким критиком теории об неповторимой роли конфуцианства в модернизации Китая был американский историк Джозеф Левинсон, посвятивший доказательству смерти китайского конфуцианства в ХХ веке публиковавшуюся с 1958 по 1965 годы трилогию «Конфуцианский Китай и его современная будущее».

Основной вывод Левинсона пребывает в том, что только благодаря Западу Китай имел возможность совершить переход от классического обществу к современному. Менее радикальную позицию занимает один из самые глубоких экспертов по китайской культуре американский исследователь тайваньского происхождения Ду Вэймин. Согласно его точке зрения, фактически задавленная вестернизацией китайская традиция все же имеет шанс возродить кое-какие собственные элементы в будущем, смягчить западный «меркантилизм» и содействовать созданию конструктивного синтеза.

В любом случае, говорим ли мы о смерти конфуцианской традиции в ее хорошем смысле либо о ее вероятном синтезе с внешними влияниями, эти внешние влияния сыграли большую роль в китайской истории ХХ века, коренным образом поменяв китайское общество. Их нереально не учитывать, сводя все только к несложному восстановлению ветхого в новых формах. К ним относятся пришедшие с запада буддизм, христианство, да и сам марксизм.

Кстати, сейчас в Китае отмечается не только «конфуцианское восстановление», но и увеличение интереса к другим религиям и христианству. Не только конфуцианство, но и синтез всех этих учений в его преломлении к практическим задачам общества определяет культурную базу удач современного Китая и его будущий путь.

Александр Лукин

Случайная запись:

Чему учил китайский мудрец Конфуций


Статьи по теме:

Метки: